— Твой отец гордился бы тобой, — сказал он с оттенком улыбки.
Я прижимала к себе букет, вдыхала запах лилий и понимала, что не потеряла ни одного дня. Ни одного дня за прошедшие шесть лет. Окружённая любящими меня и до хрипоты любимыми мной людьми, в жизни каждого из которых мне было отведено важное место, я чувствовала себя счастливой. Папа… Видит ли он меня оттуда, сверху? Надеялась, что да. И мама тоже.
— Да, — ответила мужу. – Он бы мной гордился. Он… Он гордится.
— И я горжусь, — ответил Дима.
— И я, — звонко встряла Карина. – Я очень-очень горжусь тобой, мамочка!
Уже вечером мы сидели в пропахшем сладкими запахами кафе при гостинице. Утром нам предстоял вылет домой, но пока было время отметить победу.
— Тебе не кажется, что здесь всё не так чисто? – показав мне на отсевших от нас подростков, с хитроватым блеском в глазах осведомился Дима.
— Я бы сказал, совсем нечисто, — Лёня в открытую хмыкнул.
Кокетливо улыбаясь, Регина болтала трубочкой в стакане с соком. Собранные днём тёмные волосы были распущены и мягкими волнами падали ей на плечи. Платон приосанился. Подвинул к ней телефон. Что-то сказал, и моя юная чемпионка смутилась.
— По-моему, он её окучивает, — заключил старший брат.
— А что такое окучивает? – дёрнула его за рукав Карина. – Лёня! Что такое окучивает?
Все мы потихоньку засмеялись.
Наплевав на рамки приличий, я поставила локти на стол, сложила ладони и опустила на них подбородок. Глядя на мужа, дочь и старшего брата, тихонько улыбалась сама себе.
— О чём ты думаешь?
Дима поднялся. Обошёл стол и встал позади. Положил ладони мне на плечи и мягко помассировал.
Я посмотрела на него через плечо. Он продолжал нежно массировать плечи, и накопившаяся за время напряжённой подготовки к соревнованиям усталость таяла.
— Так о чём думала моя победительница?
— О том, что она абсолютно счастлива. — Ухватила его за рубашку и потянула к себе. – Абсолютно, Дим. И это твоя вина.
— Вина?
— Угу, — засмеялась и, не обращая внимания на то, что мы не одни, нежно поцеловала его. – В том, что я так откровенно и бессовестно счастлива, виноват ты один, — шепнула ему в губы. – И в том, что я узнала, что такое любовь, тоже. Во всём, что делает меня счастливой, виноват ты. Только ты.
С другого края стола зазвучала мелодия.
— Да, — брат ответил мгновенно и начал вставать, шумно при этом отодвинув стул и чуть не опрокинув на себя Каринин лимонад, который она очень «кстати» подсунула ему под руку. Тихонько ругнулся, с поразительной ловкостью поставив стакан на место, не пролив при этом ни одной капли. – Да, Машуль…