— То есть бумаги так и остались у твоего адвоката?
— Да.
— И теперь Градский хочет, чтобы ты забрал их и отдал ему?
— Да, Ника. Именно это он и хочет.
Дима поднял стекло. Я поймала наше с ним расплывчатое отражение и не нашла ничего лучше, чем промолчать. Как он решил разбираться с проблемой, представить было страшно. Тем более страшно было спрашивать. Иллюзий насчёт мужа я не питала. И что может произойти, понимала прекрасно.
— Он мэр, — только и смогла сказать. – Мне страшно за тебя, Дим…
Под шум дождя мы притормозили у обочины. Дорога была пустая и тёмная. Понять, где мы, я не могла. Вглядывалась в ночь, но ничего не понимала. Дмитрий о чём-то думал. Я не решалась вмешиваться, сбивать его. Ждала. Примерно через минуту он взял телефон. Я слышала, как в трубке раздаются длинные гудки. Потом неразборчивый голос.
— Не скажу, что рад тебя слышать, Агатов, — выговорил муж. – Но у нас с тобой есть дело. Большое общее дело. – И опять неразборчивый ответ.Агатов? Я приоткрыла рот.– Это не телефонный разговор. Встретимся через пару часов в «Кутерьме»… Да… Именно.
Ещё пара фраз, и телефон полетел на приборную панель. Внедорожник тронулся с места.
— Ты звонил мужу Кристины? – Всё ещё до конца не верила. – Я думала… думала, ты ни за что с ним не встретишься.
— Есть вещи, Ника, ради которых можно пожертвовать гордостью, — он взял мою руку.
Его взгляд заставил меня сглотнуть неожиданно вставший в горле комок.
— И… И что это за вещи?
— Жизнь. Жизнь моих детей и любимой женщины.
Дмитрий
«Кутерьма» было тем ещё затхлым местечком. Название своё оно оправдывало как нельзя лучше: стоило оказаться внутри разбитого на несколько комнатёнок зала, ощущение создавалось, что ты попал в мир анархии.
На самом же деле официанты вполне могли устроить гостю столик в укромном уголке. При желании и наличии нескольких купюр, само собой. Но всё это мелочи. Главным достоинством сего местечка было полнейшее отсутствие внимания со стороны как обслуживающего персонала, так и других посетителей.
Агатова я ждал уже минут десять. За это время официант не подошёл к столику ни разу. Получил пару купюр и растворился.
Уловив движение сбоку, я повернулся. Так и есть.
— Не люблю ждать, — навстречу Агатову я не поднялся.
Он тоже не подал мне руку для крепкого дружеского рукопожатия.
— Что за дело? – выдвинул стул напротив.
— Градский.
Фамилии оказалось достаточно, чтобы он напрягся. Взгляд стал жёстким и цепким. Этот сучёныш хорошо понимал, что мы повязаны.
— Ему нужны бумаги, — без предисловий.
— Они давно уничтожены.