Разве что в пище толстяк стоял насмерть, и выдавать провиант отказался. Жаль, но не критично. Впрочем, Фантомас мог обидеться или не так понять ответ мечника насчет Зеркала Ориона. Артефакт для связи с Новыми Христианами перешел в руки Вереска за несколько часов до бойни, больше Санитар его не видел, о чем с легким сердцем и сказал.
Пришлось успокаивать полковника, который от нервов принялся плести еще более запутанные кружева диалогов. В итоге, хитокири пообещал через свои каналы сообщить Доминику о произошедшем, а также передать просьбу полковника (уже, наверное, генерала) отправки монахов в Армию.
К счастью, церковный лидер выдал своему протеже одноразовый артефакт как раз для таких вот нужд.
"Толстяк хочет побыстрее заключить соглашение, чтобы присоединить к своему авторитету церковный, тем самым быстро задавить возможную оппозицию. Дескать все, я договорился, ребята, не нужно уходить самим или пытаться меня смещать. Неплохо, однако у церкви могут быть немного другие планы. Разделяй и властвуй, все дела".
С этими мыслями он вышел за пределы базы армейцев и пошел к Отелю, проигнорировав шепотки среди рядового состава. Слухи к делу не пришьешь, а ему самому найдется, что ответить предъявителям.
Главное, чтобы они сами были из плоти и крови.
Интерлюдия Яны. В ожидании встречи
Плеск воды расслаблял, отвлекал от невеселых мыслей. Казалось бы, что такого в обычной ванне? Яне она даже не нравилась. Ну, до Катастрофы. Девушка предпочитала быстрый душ. А вот сейчас пристрастилась.
Горячая вода успокаивала, умиротворяла ее. Давала иллюзию спокойствия мятежной душе. Иллюзию, в которой ей отказывали как другие методы, вроде алкоголя, так и суровая реальность.
Яна думала, что будет легче, когда она отомстит. Она до сих пор помнила то чувство злобной радости и урчащего удовлетворения, когда поджаривала убийцу ее брата и дяди на медленном огне. Жаль, что эти приятные эмоции полностью перечеркнуло разочарование. Главный виновник ушел прямо на глазах у Коллекционера…
Девушка вздохнула, вытянула вперед мокрую руку, уставилась на сетку небольших шрамов от ожогов на бледном запястье. С момента Катастрофы прошла лишь пара месяцев. С момента уничтожения ее семьи — и того меньше.
Иногда она думала, мечтала, о том, как бы поменялось прошлое. Как бы изменилась ее жизнь обладай та, глупая и неопытная Яна, пусть не умениями, но хотя бы памятью нынешней себя. Помогло бы ей и ее семье знание о ловушке? Или им все равно не хватило бы мощи? Ответа на этот вопрос не было даже в ее голове, так что мысли раз за разом обращались к противоречивой фигуре Виктора.