Безумие. Оно будет еще долго преследовать его в кошмарах, оборачиваться фантомной болью, страхом внутреннего голоса, маниакальным стремлением к самокопанию.
Но пока… Пока это чувство сводило не успело приесться, ослабнуть, как бывает со старыми ранами. Этот след, нанесенный его психике боссом Центра, еще не стал шрамом.
И за это он будет мстить всем причастным. Причинять боль, чтобы забыть о собственной.
От всех этих противоречивых эмоций Санитар был в ярости. Но теперь это была его собственная ярость.
„Конечная цель блаженной жизни — телесное здоровье и душевная безмятежность.“
Эпикур
На фоне усиленных Фулиго зомби, а также самого босса центра ни кобольд, ни его телохранители не показали ничего выдающегося. Санитар убил их походя, будто бы ненароком. Также легко, как когда-то смахивали кровь с клинка те японские хитокири, от которых он взял название своего титула.
"Что, опять почувствовал себя самым толстым глистом в организме?" — Ехидно спросило его сознание голосом Коловрата. Сквозь хриплые добродушные нотки цвела ухмылка и беспокойство в глазах. Он видел это также отчетливо, как собственные руки.
"Отстань от него, не видишь, Вику и так досталось! Пусть успокоит на них свои нервы" — звонкая трель Крис. И напряжения в сжавшихся пальчиках.
"Мне кажется, он просто утоляет свою жажду крови. Ненасытный наш Санитар", — Неестественный, игрушечный голосок бывшего напарника. Его безусловное доверие, как к старшему в их тандеме.
Виктор действительно хорошо успел изучить своих друзей.
Однако сейчас он не стал обращать внимание на их речи. С Санитара довольно уже чужих голосов. Но и пугаться не стал.
В конце-концов, до боли знакомые диалоги, которые генерировал его измученный мозг, казались куда лучше, чем прошлый ансамбль неизвестных ему мертвецов.
"А были ли они вообще?" — Возникла в голове непрошенная мысль. Своя собственная, и от этого становилось особенно страшно.
"Вдруг, весь этот шепот мертвых мне просто показался? Вдруг, мое сознание получило такой сильный шок, что теперь замещает воспоминания? Перекладывает вину за мысли, за слова, за действия на внешние обстоятельства. Не дает потечь крышей еще больше: это не я такой плохой, просто монстр наслал на меня сонм ужасных кошмаров…"
Эти мысли убивали его. Сомнения подрывали остатки самообладания, причиняли физическую боль, ставили под сомнение само существование личности Виктора.
"Я мыслю, значит я существую. Но что, если мыслит кто-то другой? А если я думаю, что мыслит кто-то другой, но это я сам и есть? Слишком запутано. Где реальность, что считать ей, если нет эталона. Если больше не от чего отталкиваться? Так вот как чувствовали себя шизофреники. Надо было больше читать Ганнушкина и его клинику психопатий…"