Его покатили вдруг в коляске за пределы белого неба – бац, а там тот самый луг, цветы растут и пахнут, а еще и вянут, и все это – одновременно. Смотрит, а тут весна, тут «капель». Это они так про прозрачные слезинки говорят, – его родители, говорят капель, что значит – весна. Еще говорят, погляди, мальчик-девочка собирает водичку с крыши в свой водяной пистолет. Брызгается. Мальчик-девочка бедный и ободранный, как пес. Значит, мальчик-девочка – пес, водичка с крыши – капель – весна – водяной пистолет. Тут же Жа ставит знак равно и говорит им уравнением:
мальчик-девочка – пес – водичка с крыши – капель – весна – водяной пистолет =
улыбка, счастье, любовь.
А они ему хмурятся, грустят, плачут почти. Говорят: «Бедный, бедный мальчик-девочка, совсем у него никого нет, посмотри, он бродяжка, у него нет мамы».
Тогда Жа меняет свое уравнение на:
мальчик-девочка – пес – водичка с крыши – капель – весна – водяной пистолет = беда, одиночество, скорбь, слезы. А слезы = капель. «Все правильно, – говорит им Жа, – есть общее равенство, решение верное».
Как же так? Наверное, поэтому они ему, родители, так и не подарят водяной пистолет, даже когда Жа сможет их попросить словами. «Потому что скорбь тебе не нужна, хороший мой».
Откуда же у бродяжки пистолет? Жа хочет быть одиноким, чтобы его счастье было = слезам, одиночеству, скорби. Гладь по приемнику. Плачет. Гладь – забыл, о чем плачет.
май, 3.
04:51
В квартирке снизу по проводам бежит обрывками голосок:
– Не очень… хорошо… С чего бы мне… помочь. Не… знаю. Не могу найти… где сейчас. Тебя всегда поддержат… в ванной. Не сохранился… в этот момент… не могу найти, где можно… посмотреть на звезды. С ней… справишься.
И никаких равенств. А тетка какая-то машет в окошко и машет, будто подойти не может и поздороваться как человек. Что это она и впрямь? Как пес.
– Хватит меня гладить! Счастье так печально, и весь мир, что вижу я теперь, так сладко плачет и течет ручьями вдоль бесконечного количества пар ножек с одними только мизинцами на них. Гладь, гладь, гладь…
Потекла обратно в руки сверчка-паучка черная вода.
май, 5.
00:32
Какая гадость. Жа заболел, а так хотелось выкурить наркотиков в свой выходной, погладить бездомного соседского кота, выстричь усы и волосы в носу. Маленький Жа мрет, как муха на говне в испепеленном мае, а малышу б лимону бы да девку под язык.
04:12
Луна всю ночь не давала Жа покоя. Полная, как груди молодой мамаши, что вот-вот взорвутся, разлетятся и станут жидкой любовью, сердцами четырех, как у одного Вовы. Жидкая луна – больше никак ее не назвать. Она клала свою голову малышу на подушку и, мурлыча, пела песенки глазами злобных псов и их поводырей. Светились дети, фонарики о потолок разбивались, плавились часами на рояле, а за стеной кто-то сильно кричал матом, хотел справедливости, покорной казни и лимонаду – запить. Весна за окном, весна, а снег идет так медленно и ласково и не спешит в молчании своем. «Искусству быть», – лепечет ему Луна и удаляется под одеяло к Ассе. Та спит в полу, укрытая не то чтобы, а так. «Как, – думает Жа, – люди придумали спать на кроватях? Они ж не короли, совсем уж небольшие, не держат даже в руках себя. Его мир еще не придуман, но в его мире нет кроватей – Жа спит на матраце, и луна приходит лишь к нему. Похмельная, расстроенная, шальная, такая красивая. Но малышу со всеми ими, и в тенях, и в запое, и в бешенстве больном, так одиноко без кой-чего.