Закат помните? Догорел. И вы ее обняли – почему? Ассу, маленькую, бедную, мертвую Ассу. Кто стреляет по своим, кто губит то, что породил сам? Вы не дали ей умереть до конца. Всего пара минут, и вы осознали, что не любить тяжелее, чем любить. Время Станиславовна бросила вас на произвол часов. Асса же все сглотнула, выплюнула, вымыла, выскоблила, маленький Жа, она теперь искусственная. Что будет далее? Два.
Смерть Виссарионовна передавала вам привет и воздушный поцелуй. Не кашляйте. Три.
У вас есть еще…
«тик-так, тик-так»…
Ноль.
– Алло! Алло. Сверчок.
– Гудки.
– Что?
– Кладите трубку. Кладитесь на живот. Молитесь вспомнить, что такое…
– Я вас не слышу. Алло?
– Ту-ту-ту.
Часть 3. июнь, 1. 13:41
Предназначения своего не узнавал, хоть и цыганки предлагали вариантов кучу. А что и как, а почему? А и когда, зачем, почем, с чего бы? Предназначение его – жить. А не.
Думать стоит, думать. Малыш Жа стал думать все о лете, все, что помнить мог и смог бы вспоминать. Но не пришлось к случаю, поэтому он в руки Ассу взял, как куколку, и те пошли туда, где дорога ускользает прочь из города. Асса сказала:
– Я возьму отгул, и мы поедем сию же минуту.
Она так сказала, когда Жа пришел к ней, чтобы забрать ее в лету. Его работа закончилась на днях. Оказывается, он умыл и почистил всех постояльцев их славного Места М., куда он приходил работать, а постояльцы приходили, чтобы эту работу ему предоставлять. Более лишь не для чего, а так, просто. Сегодня они закончились. Не так, как, скажем, заканчивается дождь, деньги, молодость, любовь. Не так, а насовсем, бескрайне, безвозвратно. Малыш Жа это понял, когда ему на ресепшене милая студенточка, а по совместительству секретарша, так и поведала, мол, все, последний клиент, я собираю вещи, а вас рассчитают тут же, на месте. Вот ваши деньги или на что это похоже.
– До свидания!
– И вам!
И так он стал вновь безработным. Но, выполнивши все свои поручения более-менее хорошо, малыш решил, что заслуживает отпуска. А проходя мимо цветочного магазинчика, стал сильно кашлять, совсем даже и дышать перестал на секунду-другую. Тогда он подумал, что можно и поспешить.
И вот Малыш Жа, и искусственная Асса, и тикающие часики на руке идут себе и идут по обочине, машут проезжающим машинам и улыбаются в пыль дорожную, густую, как туман. Глаза они закрыли и будто бы растворились в звуке жужжания комаров и треска живого, из травы доносящегося.
Его сонный год, один из всех лет, когда малышу снилось все на свете, каждый день и ночь, в свою очередь, называющие его одногодичным живым среди многолетних мертвых, Жа в нём увидел, как живет.