– Слушай, Савин, ну хватит уже! – Аглая высвободила одну ногу и мягко пнула генерала пяткой в живот, – ты у нас разведчик или где? Сделай запрос, выясни. Не хочу я про это!
– Хорошо… Давай про того, кто сливал информацию по переводчикам… Кто это?
– Так, Савин, ты сейчас уйдешь отсюда.
– Агаш, – неожиданно пальцы перестали быть ласковыми, ухватили жестко и грубо, Аглая открыла глаза и замерла от серьезного злого взгляда Савина, – давай ты не будешь сейчас юлить? У меня проблемы из-за этого. Мне нужны результаты, а самое главное, мне нужны доказательства. Я не могу прийти к начальству и начать рапорт со слов: «Одна ведьма сказала…»
– Савин, – Аглая опасно сузила глаза, улыбнулась, вернее, хотела улыбнуться, а получился оскал, – поверь мне, никто с тебя ничего не спросит. Пока я здесь работаю, никто посторонний сюда больше не зайдет. А ты лучше вокруг себя глянь.
– Агаша…
– Тоша… – с удовольствием отомстила генералу Аглая, зная, как он не любит этот вариант своего имени, – еще раз такое себе позволишь… Сам сюда дорогу забудешь.
– Вот уж тут перебьешься, – зарычал Савин, дергая Аглаю к себе под бок и наваливаясь на нее всем телом, – я теперь тебя не оставлю. И не забуду.
Он поцеловал ее улыбающиеся губы и закончил фразу серьёзно и жестко:
– Я и не забывал. А ты?
– И я, Савин, – прошептала Аглая, – дурак ты. Зачем ушел тогда? Зачем оставил? Столько лет, Савин, столько лет…
– Наверстаем, – в голосе генерала звучала невыносимо упёртая, свойственная всем властным му… жчинам нота, которой почему-то хотелось подчиняться. Очень хотелось.
И Аглая запросто подчинилась бы. Если б была просто женщиной.
Но она была не просто женщиной. Она была потомственной ведьмой, когда-то, по глупости, раскрывшей дневник бабушки не там, где надо, и, практически, сделавшей то, чего делать нельзя. А за намерение наказание тоже жестокое. Не настолько, как за исполненное, но обратка Аглае прилетела хорошая.
А все потому, что не удосужилась прочитать предостережение, написанное на полях карандашом.
Лишь много позже, сидя в жарком Душанбе и ожидая нелюбимого мужа со службы, она еще раз перелистала записи и наткнулась на то, что должна была бы прочитать сразу…
Ведьме, посмевшей влюбиться и посмевшей делать на любимого приворот, потом двадцать лет искупать свою вину.
«Нельзя неволить того, кого любишь, глупая ты ведьма!» – вот что надо было написать бабушке в своем дневнике! И не на полях, а крупно, очень крупно!
Но, что сделано, то сделано.
В конце концов, у ее любимого все сложилось, как надо.
И дальше сложится.