Она отвернулась и с обидой проговорила:
— Тебе не понять. Я очень люблю Александра. Всегда любила. Мои родители отказались от меня, выбросили в пакете на помойку. Я детдомовская. Он единственный, кто заботился обо мне. Да, он грубый… но все равно любит меня. Я знаю. Когда он попросил, я согласилась. У нас… не получалось завести детей и я винила себя, думала проблемы со здоровьем и не стала предохраняться. А после той ночи…
Резко рванула к ней, хватая за руки и громко чеканя:
— Но он тебя нет! Совсем! Как использовал, так и использует! Неужели ты не понимаешь?
— Замолчи!
— Мама!
Удар по щеке моментально отрезвил. Я пораженно посмотрела на мать, не в силах двигаться.
— Кто ты такая, чтобы меня судить? Я тебе дала все то, чего была сама лишена. И ты еще смеешь меня судить? Ты… — она начала задыхаться.
— Мам, успокойся. У тебя… — хотела обнять, но она оттолкнула мои руки.
— Оставь нас… Уйди!
— Мама, если вы потеряете эту квартиру, останетесь на улице. Разве ты не понимаешь?
— Саша знает. Он лучше знает.
Смотрела, как она согнулась, а потом поплелась к дивану, шатаясь и хватаясь руками за все, что видела, так и плюхнувшись на него. Почти свалилась, поджимая ноги к груди.
— Пока ты здесь… он не придет. Не придет. А я не хочу быть без него.
— Мама… — маленькими шажочками приблизилась к ней, пытаясь справиться с паникой и помочь ей.
— Уходи. Пожалуйста. Хоть раз сделай так, как я прошу. Для меня.
— Он не сможет о тебе позаботиться.
— Уходи… Уходи! Оставь нас! — закричала она и начала еще сильнее задыхаться.
Наклонилась к ней, но вместо того чтобы принять мою помощь, она отталкивала меня все яростнее и яростнее. Понимая, что от моих прикосновений, она еще больше реагирует, отошла в сторону и стала наблюдать.
И ее словно отпустило. Спустя некоторое время она просто лежала и громко сопела. А я дрожала… всем телом, не в силах бороться с отчаянием и бессилием.
Не знала, как быть. Была в растерянности.
Получалось, она так натравила себя, что меня принимала за врага, что сказывалось на ней.
Вот так…
И вдруг пришло озарение. Я четко поняла, что не нужна ей… Раньше, когда она не видела выхода, мирилась, а теперь, когда у них есть свой план, я оказалась обузой.
Поганое чувство, как смертоносный яд, уничтожало меня изнутри. Черт, я ведь верила, что мать любит меня где-то там… далеко… очень далеко в груди, но нет. Просто необходимость, безысходность, что угодно, только не родная дочь…
Отвернулась и поплелась в кухню. Только не дошла, застыла на проходе, с тоской всматриваясь на входную дверь. Подошла к ней и вытащила связку ключей из кармана.