Она невинно склоняет голову набок.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что я не подхожу тебе. А ты не подходишь мне. – Я засовываю виноградину из миски с фруктами в рот, пытаясь сделать разговор несерьезным. – Если между нами что-то есть, это плохо.
Я смотрю на ее ночную рубашку, липнущую к телу. Мне хочется притянуть ее поближе и в этот раз поцеловать без помех.
О чем я думаю? Она поцеловала меня лишь для того, чтобы доказать свою точку зрения, а не потому, что действительно хотела этого. Мне нужно перестать думать о ней. Чтобы не рыть себе более глубокую яму и не вести себя как полный идиот, я открываю холодильник и изучаю его содержимое. Бокс. Я сосредоточен лишь на боксе. Это единственное, в чем я хорош. Все остальное слишком близко подводит меня к пути отца.
– Ты голоден? – спрашивает Далила, вставая позади меня.
Я пытаюсь игнорировать горячую наэлектризованность в воздухе между нами.
– Очень.
Думай о еде, Райан. Не о Далиле.
На меня из холодильника смотрит куча еды, но я не могу сосредоточиться. Я начинаю рассеянно вытаскивать разные тарелки.
– Вот, давай помогу. По крайней мере, это позволит мне отвлечься. – Она начинает раскладывать передо мной незнакомую еду. – Кое-что из этого нужно подогреть.
– Я съем и холодным, – говорю я, внезапно забирая у нее тарелку. – Я не привередливый.
Она выхватывает ее обратно.
– Ты не можешь есть это холодным. Поверь мне.
– Курица вкусная даже холодная.
– Не тушеный цыпленок.
– Ты перестанешь командовать?
– Нет. Ты перестанешь быть героем?
– Я никогда не был героем, Далила.
– Действительно, – говорит она. – Ты просто получил пулю вместо меня. Велика важность.
Сдавшись, я сажусь на один из стульев и смотрю, как она с видом эксперта подогревает впечатляющую порцию из остатков блюд. Поставив передо мной горячую еду, она говорит мягким, извиняющимся тоном:
– Прости, что поцеловала тебя в саду. Это было глупо и действительно по-детски.
Я беру кусок тушеного цыпленка.
– Я не жалуюсь, не видно?
– Я увела тебя с поста. Я отвлекала тебя, а потом тебя подстрелили.
Я размахиваю перед ней вилкой.
– Не могу с этим поспорить. Ты отвлекаешь.
– Зачем ты это сделал?
Я откусываю кусочек tamale, и рот наполняет слюна, мне хочется еще.
– Сделал что?
– Подверг свою жизнь опасности. Ты же мог погибнуть.
– Ага, и кому бы было дело? – Черт, не думаю, что мама проронила бы и слезинку, если бы я исчез навсегда. Ну, если подумать, может, одну или две, когда протрезвеет, но на этом все закончится. А Пол закатил бы вечеринку, празднуя мой уход из этого мира.
Я понимаю, что запихиваюсь едой, как свинья, но она такая вкусная, сладкая и пряная. Я бы мог есть весь день. И цыпленок действительно вкуснее подогретым.