- Вы с Елисеем – следить за порядком, вести себя тихо, не баловаться. А я – играть в отпечатки. Как мы с вчера вечером, помнишь?
Девочка закивала.
- Я тозе хотю играть.
- Прости, милая, но эта игра только для взрослых. Зато вечером, я скажу Лешке, чтобы покатал тебя на спине. Ну как, согласна? – она весело закивала, и тут же унеслась в мечты, где дергала моего братца за его кудряшки и командовала «Н-н-но!». А я учтиво кивнула открывшей нам дверь женщине. – Здравствуйте!
- И вам не хворать, - хозяйка квартиры лишь сантиметров на десять была выше моей подопечной. Голову ее украшал пестрый платок, а от шерстяного платья шел застоявшийся душок.
При виде меня и ребенка она несколько опешила, но стоило Елисею представиться по всем правилам и показать бумаги, отошла в сторону, давая нам пройти.
- Дык вы из-за Боженки, упокой господь ее душу? – принялась причитать она, качая головой. – Проходите, будьте добры. Ох, страсти какие творятся. Здесь, значится, она и жила. Квартирку у меня арендовала. За двести рублёв в год. Всегда наперед платила, не тянула. Где ж мне такого золотого жильца теперича искать? Какое горе, какое горе!
- Простите, как я могу к вам обращаться? – поинтересовалась я, усадив Полю на диван и забрав у Елисея собранный в доме Меньшикова – куда мы заранее заехали – саквояж.
- Елена Марковна Хованская я. Живу в доме напротив. Это квартира моего сына. Он давеча в Новгородскую губернию, по делам отбыл. А вы?
- Вольнова Мария Андреевна. Следователь на полставки. Пришла осмотреть место смерти, - Елена Марковна перевела недоумевающий взгляд на увлеченную разглядыванием потолка Полину. – А это моя дочь. Не с кем было оставить, простите. Нам туда?
Я кивнула на проем, что вел в отдельную комнату. Раскуроченная дверь находилась рядом и была приставлена к стене. На полу ни следа от ковра. Явно отдали в чистку.
Хозяйка кивнула, и мы все вместе прошли кабинет. Поставив на письменный стол саквояж, я открыла его и принялась поочередно вытаскивать на белый свет нужные для работы принадлежности.
Наимягчайшая кисточка для румян, от сердца оторвала. Сами румяна. Белая бумага. Лейкопласт, как сказали в лавке - новейшей немецкой разработки. И лупа, которую я обнаружила в одном из ящиков стола Меньшикова.
При виде всего этого «богатства», Елисей откашлялся, Полина восторженно открыла рот, а Елена Марковна невольно перекрестилась.
***
- Баю-баюски-баю, вылву печень я твою! Спи малыска засыпай, печень лучкой пликлывай! – тоненьким детским голоском выводила Поля, гладя плюшевого розового зайца, что всегда носила с собой в кармане платья.