Как темно… и где трасса?
Минут через пятнадцать вдалеке показываются огни машин. Это она!
Я уже выбилась из сил и задыхаюсь – в обычной жизни я почти не занимаюсь спортом.
«Надо будет восполнить пробел», – пытаясь хоть немного унять сердцебиение, размышляю я.
Из последних сил бегу к трассе. Вот и она… Увы, ни одна машина не останавливается. Все едут мимо, не желая тормозить возле странной, отчаявшейся девицы в национальном турецком наряде.
Я чуть не плачу. Бреду по обочине дороги вперед, потому что мне нельзя останавливаться. Мое время истекает. Возможно, у меня есть еще пять минут в запасе, а потом… потом Асад поднимет тревогу и меня поймают. Ведь это мне было сложно бежать до трассы. А машина едет намного быстрее, чем бежит нетренированная девушка, путающаяся в подоле.
И вдруг – что это? Полицейские машины? Обезумев от отчаяния, я выпрыгиваю на проезжую часть. Лучше пусть меня собьют, чем попасть обратно во власть Асада.
Ни капли не раздумывая, я вскидываю руки и бросаюсь грудью на несущийся полицейский патруль. Вижу испуганные глаза водителя, слышу скрежет тормозов, а потом глухой удар бампером. Отлетаю на обочину, больно бьюсь о камни, и перед глазами все темнеет.
– Черт, что там еще такое? – недовольно высовывается из окна дядя.
Впереди затор. Его создали наши союзники-полицейские и карета «Скорой помощи».
– Кажется, наши коллеги кого-то сбили… – хмурится дед.
– Шумахеры, мать их, – сплевывает в окно дядя.
Возле места трагедии стоят три полицейских машины. Сотрудники спецназа во главе с капитаном Печкиным у обочины следят за действиями врачей из неотложки.
Дядюшка съезжает на обочину дороги и останавливает свой пикап. Мы быстро выбираемся на ночную трассу.
– Что там у вас? – потирая гладко выбритый подбородок, интересуется дядя.
– Бросилась под колеса. Сумасшедшая… – бормочет кто-то из сотрудников полиции, пока девушку осторожно перекладывают на носилки и суют под нос нашатырь.
И вдруг я понимаю… понимаю, что это Аня.
– Она не сумасшедшая! – бросаюсь к носилкам я. – Это моя невеста! Ей… как-то удалось сбежать! Аня… Анечка… ну, же, очнись…
Она медленно открывает глаза и непонимающе смотрит на меня.
– Никита! – резко хватает меня за руку. – Ты в порядке?! Они тебя не убили?
– Тише, тише… – Я крепко прижимаю ее к своей груди.
– Нам надо уходить…там, в доме у Асада столько солдат, что… они нас сотрут в порошок. Всех вместе!
– В каком доме? – оживляется капитан Печкин.
– Не знаю… по проселочной дороге… я бежала минут пятнадцать в темноте…
– У тебя что-нибудь болит?