Зачем мне дети?
Я всю жизнь пробакланил, мотало меня, как перекати-поле, по стране и по зонам, и теперь, положа руку на сердце, которое никак не остановится, могу честно сказать, жизнь профукал, и вслед за А.С.Пушкиным могу повторить выученные еще в детстве стихи. Тогда не понимал горечь этих строк, а просто громко барабанил на уроках в школе. На закате жизни до меня дошла их печальная мудрость: «дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?»
Братец загнулся в шестнадцать лет, сгорел от удара током высокого напряжения, когда полез воровать из вагонов на железной дороге, его пытались поймать, и он, убегая, случайно коснулся контактной сети. Маманя… я уже и не помню, когда она померла. Остался я, огрызок никчемный, и когда сдохну, ни одна живая душа не прослезится и не выпьет за упокой моей грешной души. Что есть – того не отнимешь…
Прошло четырнадцать дней, наступил пятнадцатый. Я переживал и ждал с нетерпением, как черт возьми, не ждал ни одну женщину, девочку под чужим именем Бася. Я так и не решил для себя, она реальна или плод моего больного воображения.
Наконец, я был вознагражден за свое долгое терпение. Этой ночью темень разделилась, и я услышал знакомый детский голосок:
– Привет. Я пришла.
У меня неожиданно радостно забилось сердце, и хриплым от волнения голосом сказал:
– Я все приготовил. Только сначала искупайся, в ведре горячая вода, рядом полотенце и мыло.
Девочка, не чинясь, сбросила с себя старую одежду, и брызнули на пол струйки воды, и довольный детский голосок произнес:
– Какое у тебя чудесное мыло, оно так хорошо пахнет ландышами. Можно я возьму его себе?
Мыло было самое дешевое, но я благоразумно промолчал, и сказал, что может взять не только это мыло, но еще пару кусков такого мыла.
После купания девочка осторожно присела на постель. По этому случаю я застелил чистую штору. Она стала запихиваться вперемешку хлебом и конфетами, запивать молоком и довольно урчать:
– Как вкусно!
Изредка влажно поблескивали глаза, пахли ландышами неровно обрезанные курчавые черные волосы, мелькал длинный семитский нос, яркие губки открывали мелкие острые зубки.
Тут неожиданно подало голос мое подсознание:
– Юрок, да ты латентный педик. Сам посуди: девочку помыл, переодел в чистое, накормил конфектами (черт, откуда выплыло это устаревшее название конфет), теперь осталось разложить на постели и попользоваться. Да-а-а. Не замечал. Какой хитрый оказывается. Все притворялся, якобы отцовские чувства испытываешь. Никогда не было у тебя отцовских чувств!
Я возмущенно поперхнулся: