щеголеватый худощавый молодой мужчина.
– Кто таков? – осведомился щёголь.
– Э…Э…Э…, – приходя в себя, попытался ответить Заковыкин, натужно хватая ртом воздух и с удивлением опознавая во франте следователя Геннадия Геннадьевича Затыкина.
– Что, попрыгунчик, в зобу дыханье спёрло? – насмешливо
полюбопытствовал тот.
Громилы тем временем обыскали паренька и извлекли содержимое из одежды.
– Здра-здрасьте, Гэ-Гэ, – с трудом, и не без неожиданно прорезавшегося подобострастия, выдавил из себя Тихон.
– Чо-чо? – улавливая знакомые черты в лице и в тембре голоса задержанного, по-деревенски переспросил его сотрудник следственного комитета, теряя ведомственный лоск.
– Ой…Здрасьте, Геннадий Геннадьевич, – поправился студент. – Не узнаёте?
– Эта…, – припоминающее нахмурился следователь. – Хм…Никак, бабай с Урала? Пермяк-солёные уши?
– Он самый, – не стал хорохориться «бабай».
– Поднимите его, – отдал начальственное указание Затыкин, которое мордовороты исполнили неукоснительно, прихватив юношу за локти. – З-заковыкин?
– Я.
– Какого чёрта вы тут делаете, Заковыкин? – осматривая портативный сканер, услужливо поданный помощниками, осведомился амбициозный Гэ-Гэ. – Так-с, скиммер…Ясненько… Ишь, как экипировался! Какого чёрта вы тут делаете, Заковыкин, я вас спрашиваю? – вторично прозвучал вопрос теперь в несколько угрожающей интонации.
– Прибыл на аудиенцию к Милене Кузовлёвой, а тут на тебе – вы, – обретая традиционно ироничное расположение духа, съехидничал Тихон, двусмысленно и чуть ли не по-приятельски подмигивая Гэ-Гэ. – Вам не снится её записка?
– Кстати, Заковыкин, а где, в самом деле, записка? – оживился представитель федерального органа.
– Какая записка? Не знаю я никакой записки, – поюродствовал паренёк, припомнив, как днями ранее Затыкин от послания Милены всемерно отбояривался. – Да ведь вы её и не признавали.
– Прекратите паясничать, Заковыкин, – строго одёрнул его следователь. – Я имею в виду записку, адресованную Кузовлёвой своей подруге Диане Лонской.
– Лонской? – изобразил непонимание Тихон, мигом сообразив,
что про Лонскую, о коей он прежде не был осведомлён, Гэ-Гэ сболтнул лишнего. – Если вы про записку, которую я давно выбросил, так там какая-то Милена писала какой-то Диане…
– Кончай дурочку ломать, – насупился Геннадий Геннадьевич. – А ну-ка, обшарьте его от и до, – приказал он громилам.
Последовал повторный личный обыск – теперь при дневном освещении и в большой комнате. На сей раз к методу похлопывания прибавились методы раздевания и беззастенчивого прощупывания, не возымевшие, впрочем, результата – собаку съевший в таких переделках «бабай с Урала» носил при себе минимум улик.