Привычные движения несколько успокоили Марию Николаевну.
«Даже если сумасшедшая, что ж такого? Вроде бы не агрессивная. Посидит, чай попьёт. Чаю не жалко».
– Молодец, достойно встречаешь, – ухмыльнулась разглядывающая её женщина. – Вот только в халате…Может, переоденешься?
– Зачем?!
Мария Николаевна вспомнила подробности из криминальных новостей: приходят жулики, под каким-нибудь предлогом остаются в комнате без хозяев, выгребают деньги и драгоценности… Мария Николаевна представила кованые сундуки с блестящими разноцветными каменьями, точно в мультфильме «Золотая антилопа». У неё от драгоценностей остались лишь бусики из розового жемчуга, которые она давно не носила да не снимающееся с пальца золотое обручальное кольцо. Остальные – их и было всего ничего – заложила в ломбард, когда болел муж. Так в ломбарде и сгинули.
Мария Николаевна, присела на краешек стула, словно в гостях она. Ночная гостья пила чай, деликатно позвякивая ложечкой о розетку с вареньем. Неожиданно спросила:
– Валерьянка есть?
– Валокордин.
– Накапай себе, смотреть страшно – вся зелёная. И запах пусть стоит. А телефон твой с паролем? Или без него включается?
У Марии Николаевны помутнело в голове. Быстро сыплющиеся странные вопросы убедили её, что у гостьюшки не все дома. И как прикажете от неё избавляться? Или всё-таки мошенница? Мошенники всегда начинают с телефона: то им код от банковской карты продиктуй, то ещё что…
– С паролем! – бросила она.
– Это хорошо. Выключи и не включай пока.
– Не буду я его выключать! А если позвонит кто?! Сынок, к примеру.
Гостья фыркнула:
– Часто он тебе звонит! А как красиво могло быть: телефон отключился, включить не смогла, пароль забыла… Ладно, сойдёт: пока тебя найдут, батарейка, всяко, разрядится. Налей-ка ещё. Чай хорош! Бывает, придёшь к кому, а у неё чай жидкий, едва жёлтый. Да вот ещё прянички, видела, у тебя есть. Подсыпь-ка, не жмотничай.
Незнакомка сдвинула назад капюшон. Мягко рассыпались по плечам белые волосы.
– Ты рассказывай. Время пока есть, но оно ж не бесконечно.
– Что рассказывать?
– Жизнь свою. Как у вас говорят: вся жизнь промелькнула перед глазами. Вот и давай, озвучивай, что видишь…
– Что рассказывать? Жизнь тяжёлая. Муж поколачивал, умер от водки; сыночек, которого одна вот на этих руках, – Мария Николаевна протянула к чужачке руки с мягкими синими венами, – выпестовала, выучила! В Норильск уехал.
– Счастлива?
– Да ты меня не слышишь, что ль? – Мария Николаевна даже пристукнула по столу кулачком, не заметив, что тоже перешла с собеседницей на «ты».
– Говорю ж, поколачивал. Бывало, приду в сад (на этом месте рассказа неизвестная удивлённо подняла белёсые бровки) ну, в детсад, я там завхозом работала. Вся в синяках, глаз заплывший, губы разбиты… Ни пудрой не скроешь, ни помадой. Перед детишками стыдно, а они, бывало, спрашивали: «Больно тебе, тёть Маш?»