Леру я вижу сразу же – эти уроды привязали её к стулу, который поставили посередине танцпола, и завязали ей глаза и рот. Внутри мгновенно вскипает ярость, но рассудок остаётся холодным. Так и должно быть, чтобы мои необдуманные действия не причинили Лере ещё больше вреда.
– Одиннадцать, – так, чтобы его услышал только я, замечает Климов.
Я коротко киваю, потому что и сам насчитал столько же парней, пока искал глазами Грыза.
Этот урод сидит у барной стойки лицом к нам, облокотившись на столешницу и скаля свои кривые зубы. Он смотрит на Кира, кивает ему и спрыгивает с высокого стула, направляясь к нам:
– И не стыдно тебе, пацан? У человека бой, его ждут на ринге, а ты вынудил его подвести людей из-за того, что побоялся навестить друга в одиночку. Нехорошо.
Лера озирается, словно может что-то увидеть под повязкой, мычит и начинает дергаться, пытаясь расслабить верёвки. Мне хочется упокоить её, сказать, что я здесь, что всё будет в порядке, но я прожигаю взглядом Грыза.
– Что тебе надо?
– Мне? От тебя? Не обессудь, но ты бесполезен как командный игрок. Так что мне от тебя ничего не нужно. Но есть тот, кто желает с тобой побеседовать.
Грыз останавливается рядом с Лерой и, скрестив руки на груди, кивает мне за спину.
– Знакомься, Фёдор Игнатьевич. Ты же именно с ним так жаждал встречи.
Прежде чем обернуться, я понимаю, что всё это время был у них под колпаком. Я не вырывал зубами место в их шайке, они позволяли мне так думать.
– Ну здравствуй, мальчик, – насмешливо произносит Свинцов, когда я разворачиваюсь к нему лицом.
По бокам от худощавого, сверкающего в ухмылке золотым зубом убийцы моей матери стоят двое лысых кабанов. И они вооружены, в отличие от шпаны Грыза.
– Как невежливо, – цокает он, обходя нас с Русом по направлению к Лере. – Я с тобой поздоровался, мальчик.
– Отпустите девчонку, – рычу я. – Вам нужен я, а не она.
– Ну-ну, ты сам виноват, что она здесь. Виноват, что пропадает такой хороший боец. Зато понимаешь теперь, что у настоящего мужчины не должно быть слабостей. А если они есть, то нужно их тщательно скрывать. – Свинцов отрывает глаза от Леры и смотрит на меня, в глазах впихивает злоба: – Самонадеянный щенок, вот ты кто! Весь в своего папашу! Тот тоже считал себя умнее всех, да ошибался!
– Наверное, вас до сих пор гложет, что приходилось быть на побегушках у такого дурака? – приподнимаю я бровь. – Вы злорадствовали, когда подкладывали бомбу в его машину? Ликовали, приплачивая полиции, чтобы его убийство выглядело несчастным случаем? Вздохнули с облегчением, когда отпала необходимость лизать его зад?