Взгляд тёмных глаз ловит мой, но я не позволяю ему затянуться и вновь прижимаюсь к его груди, обнимая его бёдра ногами.
Пока мы движемся к берегу, я чувствую, как в груди на скорости долбит сердце, а ему эхом отзывается другое. Не представляю, что я натворила…
Никлаус останавливается у моего пледа, но спускать меня с рук не спешит, хотя к ребятам он находится спиной. Они, кстати, все, как один, пялятся на нас. Оливер тоже, и довольным он не выглядит, скорее он злится. Очень злится.
– Отпускай, – шиплю я Нику.
– Почему ты это сделала, Новенькая? – спрашивает он глухо.
– Просто поставь меня на ноги, Никлаус, – нервничаю я сильней, разжимая ноги и отстраняясь.
Ему приходится меня отпустить, но он ловит мою руку и сжимает мои пальцы своими. Меня только что поблагодарили? Я смотрю на него, но он уже склоняется за своей футболкой, выпуская мою руку из своей.
Я чувствую что-то твёрдое под одной из своих пяток, убираю ногу и вижу отблеск металла на солнце. Присаживаюсь и подхватываю пальцами прямоугольную зажигалку с гравировкой орла, чем-то похожего на герб России. Улыбаюсь. А затем спрашиваю у Ника:
– Твоя?
Никлаус хмурится и качает головой, а я вновь смотрю на зажигалку. Сажусь на плед и убираю её в пляжную сумку. Оставлю на память. На память о чём?
Не представляю, если честно.
Глава 15. Время выяснить отношения?
Итак, я стала той самой униженной девчонкой из американских фильмов про студентов.
У меня украли одежду и сумку.
Но началось моё унижение ещё раньше. На уроке рисования. Одна девочка, якобы запнувшись, пролила на меня несколько баночек с гуашью. Краска слепила волосы на макушке и на затылке, растеклась по шее и неприятно стекла ниже: по спине и груди. Я выслушала лживые извинения, – правда тогда я ещё не знала, что они таковые, – а затем преподаватель отпустила меня с урока, чтобы я могла привести себя в порядок.
И теперь, после хорошего душа, я стою в раздевалке и сжимаю пальцами одной руки полотенце на груди, а второй – записку, и понимаю, что всё предыдущее было спланировано.
«Ищи свои шмотки в соседней раздевалке, убогая!» – написано на листке корявым почерком. Уверена, её писал Роби, а значит, здесь замешана Барб. И, похоже, девчонке не важно, что тогда на пляже Оливер совсем не проявлял ко мне интереса, уделяя внимание другим девочкам, в том числе и ей.
Что ж… Соседняя мужская раздевалка. Подозреваю, что на ней ничего не закончится.
И как мне быть?
Ни телефона, ни одной живой души поблизости.
Я сминаю записку в кулаке и запускаю её в шкафчик напротив. Бесит! Какого хрена, спрашивается? Нашли девчонку для битья? В моём лице? Думают, что смогут меня запугать? Вывести таким низким способом из игры, в которую я даже играть не хотела?