Веселенькие ощущения, ничего не скажешь.
Я прохожу очередное построение и попадаю на пустырь со взлётной полосой. Вдалеке виднеются рейсовые самолёты, и один как раз заходит на полосу. Осматриваюсь по сторонам и испуганно втягиваю воздух: Никлаус лежит на асфальтированном краю полосы и дымит себе сигаретой.
Бросаюсь к нему, размахивая руками и вереща:
– Ник! Ник, ты с ума сошёл?! Он же сейчас будет взлетать!
Никлаус приподнимается на локтях, поворачивается ко мне и удивлённо вздёргивает брови:
– Какого хрена, Новенькая?
Я замираю на краю коротко подстриженной травы, боясь ступить на асфальт, и рычу ему:
– Уходи оттуда! Немедленно!
Ник стреляет окурком в воздух и смеётся. Смеётся! А затем вновь ложится на спину и равнодушно замечает:
– Не дрейфь, Новенькая. Лучше иди ко мне.
Он даже ладонью похлопывает по асфальту, приглашая меня лечь рядом.
Нет, он точно сумасшедший!
Я смотрю в сторону самолёта, который с каждым быстрым ударом моего сердца всё ближе, и хочу закрыть уши руками из-за нарастающего гула. Мне страшно. Кажется, я вот-вот свалюсь в обморок. А Никлаус лежит себе спокойно на месте и лукаво мне улыбается.
Поджимаю губы и ступаю на асфальт.
Не знаю, откуда во мне взялись это безрассудство, эта смелость и отчаяние, но что-то в самом Нике вынуждает меня довериться ему. Не самоубийца же он, в конце концов. Надеюсь. Очень.
Я быстро добегаю до парня и тут же опускаюсь на асфальт рядом с ним. Адреналин в крови зашкаливает, вызывая звон в ушах. Никогда раньше не боялась чего-то настолько сильно. И никогда раньше не чувствовала жизнь настолько остро…
– Открой глаза, дурочка, – перекрикивая рёв самолёта, советует Никлаус.
Я распахиваю глаза, которые с силой зажмуривала, и смотрю на него, молчаливо говоря: ты сам сошёл с ума и меня с него свёл!
Ник смеётся, поворачивает лицо к небу, находит мою дрожащую руку своей и обещает:
– Ты не пожалеешь, Ан-ни.
И вот, в тот самый момент, когда рёв двигателя становится невыносимым, когда он подчиняет себе всё пространство вокруг, когда дрожит сам воздух… я визжу от страха и цепляюсь за Никлауса, прячась у него под мышкой.
Потому что самолёт сейчас нас обязательно раздавит!
Никлаус изворачивается, обхватывает мои скулы пальцами свободной руки, чтобы повернуть моё лицо к небу, и орёт мне в ухо:
– Да смотри же ты, глупая! Смотри!
По нам бьёт волна воздуха, брюхо самолёта взмывает выше над нами, его шасси плавно исчезают внутри. Два удара сердца, самолёт проносится мимо нас, и приходится задрать голову вверх, чтобы следить за его движением всё выше.