- Да.
Мне не хотелось ничего рассказывать, но этого и не требовалось. Все всё знали. Мне оставалось только кивать.
- Ну ничего – зато будешь всю жизнь, как за каменной стеной.
«Это уж точно», - подумала я , не сдержав горькой усмешки.
- Да, - снова ответила согласием, уже сейчас ощущая вокруг стены башни, которую для меня заботливо воздвиг будущий муж.
- В общем, поздравляю вас. Ты наверно, расстроилась, что он уехал. Не буду больше доставать. Целую, дорогая. Если что, звони. Всегда помогу.
- Спасибо, - откликнулась я, стараясь быть максимально дружелюбной, но тон настроения был как у мороженой путасу.
Положив трубку, я еще какое-то время сидела на полу и смотрела на коробку с кольцом. Дорогой бренд не оставлял простора для воображения. Оно неприлично дорогое и вульгарное.
Может и не вульгарное, но я никогда не умела достойно носить шикарные украшения и одежду. У меня все время получался не стильный образ, а новогодняя елка. Поэтому я запретила Грише дарить мне драгоценности. Носила демократичные бренды и стандартные комплекты. Разумеется, для приемов приходилось наряжаться, но спасали консультанты в московских бутиках с конскими ценами.
Едва я вспомнила об этом, мне на карту упала похожая неприличная сумма денег от Гриши. На платье. Он просто сделал перевод. Это значило, что мое мнение не учитывается и ситуация больше не обсуждается.
Я открыла коробку, готовая выбросить кольцо с балкона. Оно предсказуемо было шикарным. Большой бриллиант и россыпью маленьких по контуру. Ничего вульгарного на самом деле, но настолько не мое, что впору было в петлю лезть. И даже в этом не было решения проблемы. Ведь мне никто не даст гарантии, что моего отца не тронут даже после моей смерти. Да и умирать не очень-то хотелось.
Рассмеявшись истерически громко, я поднялась наконец с пола, кольцо сунула в сумку, чтобы не забыть надеть на работу. Заглянув в ванную, я умыла лицо, сбросила офисную одежду и натянула любимые джинсы и свитер.
Однажды мама сказала мне, что если в жизни происходит какой-то ужас и не понимаешь, как поступить, лучше бездействовать, плыть по течению.
Бог все видит, но выжидает.
Моя мама умерла, так и не дождавшись милости Всевышнего.
У меня не осталось сил бороться. Я чувствовала себя раздавленной, порабощенной и не видела света. Но я знала, где смогу снова дышать. Хоть немного. Моя совесть даже не мяукнула. Я накинула куртку и вышла из дома. Уже стемнело, но мне не было страшно. Там, в тепле и уюте страшнее. Плохо там, где все чужое, не мое. Я шагала быстро и смело до соседней улицы, там вызвала такси, чтобы не напороться на добрых знакомых.