– Значит, она хороший врач.
– Пожалуй, – не стал я спорить. – Тебя вот даже не ругала за отказ пить жаропонижающее. Хотя мне всегда давала. Говорит, я плохо переношу температуру.
– Угу, – хихикнула Ника. – Даже мою плохо переносишь. Представляю, как на собственную реагируешь.
– Гы-гы-гы, как смешно, – я скривил лицо.
В ответ Ника немного утешила.
– Знаешь, кажется, мне легче. Комната во всяком случае уже не кружится.
Она даже смогла сесть, оперевшись спиной на подушку, но смотрела на меня еще мутными глазами. Я предложил ей градусник, и она сама сунула его подмышку.
– Какое же паршивое состояние. Я болела последний раз на первом курсе, кажется.
Она стала подниматься, и я скорее уложил ее обратно, рявкнув:
– Куда собралась?
– Попить.
– Сиди, я принесу.
– Дима, это неудобно. Ты не обязан.
– Сидеть, сказал! – скомандовал я и ткнул в нее пальцем, как будто это была волшебная палочка.
Ника больше не сопротивлялась. Я принес еще воды, и она снова выпила стакан залпом. Градусник запищал, показывая снижение на две десятых.
Я склонил голову, отдавая должное маминому совету.
– Кто бы мог подумать. Не волшебное исцеление, но уже просто тридцать девять, без повышения.
– Я же говорю, что лучше себя чувствую, – встрепенулась Мышь.
Пришлось снова применить палец и заклинание:
– Даже не думай вставать в честь этого.
– Если честно, я только и думаю, что о работе. Не доделала ведь сегодня. Чуть не сдохла, но все равно осталось три страницы. А послезавтра мне нужно быть на ипподроме…
– Серьезно? – вспылил я снова. – Сейчас все, что тебя волнует, это работа и конь?
– Шоколад зачахнет без меня.
– Ты сама чахнешь, Ника. Подумай немного о себе.
– Я и думаю, Война. Мне нужно закончить работу, чтобы получить гонорар. Это ты пропустил?
– Нет, но и деньги сейчас не главное.
– Серьезно? Я так и скажу хозяину квартиры в начале месяца. Я жива, но денег нег. Порадуйтесь за меня. Бабло ведь не главное.
Ника подняла глаза к потолку и с минуту как будто искала там смирение и гармонию. Я в этот момент боролся с желанием поехать к Марату и забрать свои кредитки, чтобы выкупить эту проклятую хрущевку со всем дерьмом.
Но Мышь не позволила мне закончить пари на этом драматичном месте. Она махнула рукой и велела:
– А черт с ним со всем. Неси свой панадол, медбрат.
Невероятно. В тот момент, когда я отчаялся и больше не давлю, она берет и соглашается. Почему нельзя было согласиться выпить сраные таблетки три часа назад и избавить меня от пучка седых волос и горсти дохлых нервных клеток.
Я рванул на кухню, роняя мебель по пути. Ника посмеивалась мне вслед. Она послушно выпила таблетку и даже поблагодарила. Я оставил при себе все эпитеты к ее поведению. У меня тоже случались припадки нелогичных крайностей и без простуды.