— Сядь.
А сам вскрыл коробку и принялся читать инструкцию. Зануда. Я даже в первый раз так не делала, просто намазалась, а потом только нашла глазами, сколько минут держать. И жива ведь.
— Тут написано про возможность аллергической реакции. Ты уже использовала такой? Можешь ответить.
— Да, использовала.
— Именно этой марки? Ответь.
— Разве это важно?
— Я, кажется, задал вопрос, на который нужно ответить да или нет, а не другим вопросом, — начал раздражаться он. — Не зли меня, детка. Так этот крем ты использовала?
— Нет, другой марки, но они…
— Если мне потребуется твое ценнейшее мнение, я обязательно дам знать, — перебил он сердито. — Нужно сделать пробу на аллергию.
Кирилл взял меня за руку. Его ладонь больно сдавила пальцы.
— Это что сейчас было? Ты закатила глаза?
Я зажмурилась. Проклятье, даже не заметила. Само собой вышло.
— Ответь мне, Дарина!
— Да. Я нечаянно. Простите.
— Если честно, то уже устал прощать твои промахи. Я ведь мог бы ужа раз десть тебя наказать. Нечаянно, ага? Тебе бы это понравилось? Ответь мне.
— Нет.
— А если у тебя между ног все покраснеет и неделю придется мазать антигистаминном — тебе понравится? А если я трахну тебя именно в таком состоянии, наплевав на твои ощущения? А, Дарин? Понравится тебе такое? Отвечай.
— Нет.
— Тогда не надо изображать адское пренебрежение и насмешку, когда я пытаюсь о тебе заботиться. Поверь, в таких вопросах педантизм не бывает лишним. Это понятно? Отвечай.
— Да. Простите.
— Так-то лучше.
Кирилл выдавил немного крема на палец и мазнул им в сгибе моего локтя.
— Минут пять посиди. Я пока отнесу твои вещи в комнату.
Я чувствовала себя такой дурой, сидя на краешке ванны, глазея на собственную руку в креме. Кирилл, конечно, тот ещё шизик, но он прав про аллергию. Я поняла, когда он объяснил. Это сама с собой я могла пойти на риск, а он вот не позволяет себе промахов, если дело касается его приказов. Пора прекращать провоцировать Салманова на такие речи. Он действительно пытается заботиться. Иногда дотошно, иногда оригинально, но ведь эффективно.
Салманов вернулся и смыл с моей кожи крем. Сам, ага. С присущей дотошностью. Вскрыл новую губку, смочил водой, убрал крем, смыл снова, прошелся по руке еще раз. Похлопал меня по коленке, сказал:
— Да, все прекрасно. Только пахнет неприятно. Начинай.
Как я и прогнозировала, он никуда не вышел, а остался стоять, подпирая плечом косяк. Хотя и была к этому готова в мыслях, но на деле смущение побороть не удалось. Позы, в которых я наносила крем на лобок, были далеки от изящных. Самой с собой было странно изгибаться и проверять тщательно ли промазала, а тут еще под пристальным взглядом мужчины. Я пыталась отстраниться и делать вид, что его тут нет, но все равно краснела, как помидорка, работая стеком. Едва не уронила его и тюбик, услышав: