Древлянский Мал тоже поднял копьё. Лучники натянули тетивы.
Зычный голос Свенельда пронесся над ратью:
– Князь уже начал… Ударим…
– Спиноза! – заорала Геракл, на лету перехватывая копьё Святослава. Древко вырвалось у неё из рук и наконечник, описав короткую дугу, вонзился в землю у передних копыт Гнедка.
– …Вслед за князем… – пробормотал Свенельд.
Обе дружины пришли в замешательство.
– Катя! Катя! – Спиноза неловко свалился с коня и, прихрамывая, побежал навстречу девочке.
– Нашёлся! Нашлась! – кричали они, обнимаясь.
Нарушая все правила тактики и стратегии, сквозь сомкнутые ряды ратников проталкивался Петуля, издавая радостный боевой клич:
– Ёлки!..
– Откуда вы взялись? – орала Геракл.
– Куда ты исчезла?
Святослав поднял руку, призывая полк к спокойствию. Мал сделал то же самое. Калина постучал Птицеславу в щит:
– Мягко стелили, да жёстко спать… Не с добром приходили лазутчики полянские.
Нахмуренный Свенельд поскакал к вдове Игоря:
– Повелевай, княгиня.
Ольга тронула коня. Выехала вперёд. И над полем брани, перекрывая пение жаворонка и стрёкот кузнечиков, прозвенел высокий женский голос.
– Брат мой, Мал! Княже! Не с худом пришла к тебе, но с добром! Не войну принесла тебе, но мир! Договоримся же, не проливая крови!
Четыре древлянских всадника двинулись ей навстречу. Князь с сыном, воеводы Птицеслав и Калина. С другой стороны к Ольге подъехали Святослав, Свенельд и Асмуд.
Высокие договаривающиеся стороны удалились в шатёр.
Войска разомкнули щиты.
Над бронзовыми кудрями Пушкина сиял солнечный нимб.
– Александр Сергеевич, – ошарашенно пролепетал Спиноза, увидев среди полян памятник великому поэту. – Катя, но это же не девятнадцатый век… И вообще, что происходит?
– Ой, Спиноза, идём, я тебя познакомлю! Петуля! – Катя взяла мальчишек за руки и подвела к киевскому войску.
– Это и есть твои друзья, Катрин? – спросил Александр Сергеевич.
Спиноза протёр очки. Но бронзовые губы и в самом деле шевелились, а из них вылетали обычные человеческие слова:
– Что ж вы, молодые люди, оставляете свою даму без присмотра?
Спиноза только открывал и закрывал рот. Руки у него дрожали. Ладони вспотели.
– Это Витя Корнецов, – представила его Геракл классику, – Спиноза. Ну, который умный. Помните, я вам рассказывала?
– Не оскудела от морозов,
Не повернула реки вспять,
Но может собственных Спинозов
Российская земля рождать, – улыбаясь, сымпровизировал Пушкин.
Бонифаций важно протянул памятнику ладонь лодочкой и без Катиной помощи представился:
– Рюрикович. В смысле, Петуля. Здрасьте.
К Вите вернулся дар речи:
– Ты что, не понимаешь, кто перед тобой? – напустился он на бизнесмена. – Это же Пушкин!