Все, что требовалось от рабочих, – нажать кнопку «сборка»: стропила разворачивались, скреплялись и вставали буквой П. После этого оставалось только выставить оборудование на конвейер и нажать «пуск»: трос приходил в движение и тянул за собой на стропила все, что было на нем закреплено. Это было полезным изобретением, потому что клуб, в котором выступал Ник, в другие дни был просто местом для дискотеки, и всю технику можно было компактно хранить на складе. К тому же для установки такой сцены можно было задействовать всего лишь одного рабочего. Экономия была очевидна, и в ближайшем будущем это приобретение должно было окупить себя. «Быть первыми во всем» – вот девиз компании «Музеон».
Никто не понял, как это произошло. По залу волной прокатилось несколько звуков, как будто это говорил единый организм – гигантский многорукий монстр: он сначала издал недоуменное «Ооо», потом устрашающее «Ааа», а затем пустил петухов и перестал владеть своими голосовыми связками. В зале началась паника.
На звуке «о» сверху начали падать вагоны железного поезда – колонки и прожектора. Металлический трос, как в замедленной съемке, спускал их в центр, прямо на голову Ника. На звуке «а» трос кровожадной змеей обмотался вокруг шеи музыканта. Последней его эмоцией было недоумение. Какой-то добрый рабочий, который следил за всем со стропил сверху, мгновенно очутился у пульта управления и судорожно жал кнопку, поднимающую трос. На месте шеи образовалась зияющая рана, и голос многорукого монстра сорвался. Удивленная голова оторвалась, полетела в зал и в тот же миг упала к ногам красивой девушки, забрызгав кровью ее бледное лицо и изумрудное платье. Толпа расступилась, освобождая ей место. Теперь он навсегда твой, детка.
2
Нина разглядывала белые бороздки на потолке и улыбалась.
– Он тебя найдет.
– Я знаю, – ответила она.
Кисти рук сжимались и разжимались. Она несколько раз порывалась встать – один раз нога даже наполовину свесилась с кровати – но каждый раз передумывала.
– Знаешь, пусть меня накажут. Но это было прекрасно.
– Ага. Что из того, что ты сделала?
– Как раз то, чего я не сделала. Прерванная любовь – прекрасна. – Она длинно улыбнулась, слишком глупо и беспечно. Она называла такую улыбку олигофренической и не позволяла себе так забываться. Хотя в компании Эдди можно было делать что угодно. – Что-то жарко.
Она подошла к окну и подергала ручку. На противоположной стороне улицы стояла толпа из трехсот школьников и учителей – без портфелей, без курток. Пожарная тревога.
Нина снова легла на кровать.