— Если я дам слово, что не буду выходить из комнаты, это тебя устроит?
— Ты? Слово? — что смешного я сказала? Почему он решил, что… — Устроит, конечно. Давай.
Никакой логики в словах и действиях. Такой… странный.
Через пять минут скрип ступеней под его сапогами окончательно затих. А я расслабилась в ворохе подушек, тщательно следя, чтобы не перевернуться на больную спину. И стала думать, что делать дальше. И что мы имеем прямо сейчас.
Хрюшу он обещал навестить на обратном пути. И даже передать ему недоеденную лепешку. Еще раз подтвердил, что «в порядке твоя дохлая свинья».
Так вот о чем я. Если он говорит правду, и хрюша — зомби, то это значит, вон те фиолетовые линии внутри кабана, те самые, которые я завязала красивым бантиком в районе желудка, означают смерть. Они просто так хищно шарили за пределами моего друга, пока я их не поймала, что мне не нравилось.
И точно такие же линии есть в самом спасителе. Но он — совершенно точно живее всех живых. И его фиолетовые нити нигде не шарят, завязывать не надо.
Выводы из всего этого получаются многозначительные…
Первое мое предположение было достаточно забавным. Мой знакомый — вампир. Да-да, я не забыла те странные для человека клыки, которые обрисовали мои нити. Но вот жажды крови и боязни солнечных лучей я за ним не замечала. Хотя, это ведь другой мир — откуда мне знать какие тут особенности у вампиров и сколько им этой крови надо. Да и нужна ли вообще.
И потом, он явно не боится разоблачения. Имеет знакомства среди «охотников на нечисть» — так он назвал тех пятерых подозрительных мужиков из переулка. И он их командир. Странно было бы, если бы вампир или какой другой немертвый местного разлива командовал охотниками на себя самого. Или нет? Просто такая хитрость? Как сложно-то.
Здесь без долгого наблюдения не разобраться. Пока я слишком мало знаю. И о парне, и о мире вокруг. Нейронные связи в голове настоящей Имран оживают только когда в спину уже кол вогнали. В крайнем случае и если очень напрячься — когда надо траву сварить для лечения. А отвлеченной информации либо не сохранилось, либо у меня нет к ней доступа.
Вот так за мыслями сама не заметила — заснула. И проснулась только утром. Уже не в трактире. Вообще неизвестно где. Это неизвестно где легонько поскрипывало и пахло свежей соломой.
— Вот, дочкино платье, — бормотал какой-то мужчина совсем рядом. — Меньше нету, разве что детские вещи какие. Хотя на нее может и сойдет…
— Не надо, — голос моего спасителя был привычно-лениво-злым. — Лучше еще пару копченых окороков добавь, не жадничай. И пару мотков веревки. И вот ту хрень.