Объяснил и попытался запихнуть в себя куски еды. Через пару минут бросил бесполезное занятие: горло перехватывало от злости — на себя, на нее, на алых, на весь, шатт его, белый свет. А главное, чуть ли не впервые в жизни я не мог словами объяснить, чего так ярюсь.
— И все же… это немного эгоистично — заставлять друзей беспокоиться. Возможно, кто-то действительно хочет тебя вернуть и восстановить в сане? — Я сам не знал, зачем провоцировал. Может быть, привычная проповедь о моральных принципах святых идиотов казалась мне сейчас чем-то сродни успокоительному заклинанию? Типа мир на своем месте, еще не перевернулся.
— Все люди эгоисты. Это нормально. — Святая спокойно подула на жареную рыбу, аккуратно отламывая по кусочку и вынимая кости. Где-то в кустах в унисон с ее словами хрюкнул мертвый свин, словно соглашаясь.
Чего?! Что она только что сказала? У меня что, слуховые галлюцинации? Захотелось даже потыкать в девушку пальцем, чтобы убедиться в ее реальности. Потому что святая слово в слово повторила мои слова, которые я обронил при ней, когда блаженная читала мне свои проповеди в темнице.
— К тому же восстанавливать сан в том месте, из которого меня выгнали с насмешками и угрозами, та еще форма мазохизма.
Хорошо, что я рыбу отложил. Иначе еще не так подавился бы. Насмерть.
Алла
— А какие еще извращенные сексуальные практики ты уже успела узнать? И где? — Пока парень кашлял, я все думала: постучать его ладонью по спине или сам справится? Хорошо, что не постучала, а то мало ли каким намеком оно бы обернулось… кстати, «мазохизм» я сказала по-русски, ну, я так его для себя слышала, а понял он меня исключительно в местных терминах.
Впрочем, от перестановки слогов в «мазохизме» смысл извращения не меняется. И мне не очень хотелось поддерживать эту тему.
— Это же форель? — Я повертела жареную рыбку на палочке и осторожно откусила. — Вкусная… А почему здешняя нечисть не любит свиней?
— При жизни была вроде тебя, — фыркнул Инсолье и закопошился у костра, снова наводя там какой-то известный ему одному, но идеальный порядок. — Долбанутая религиозными обетами на всю голову. Даже после смерти не прошло. А от тебя кабаниной за версту несет, ты ж с ним чуть ли не в рыло целуешься. Еще немного — и в какой-нибудь деревне обвинят в скотоложестве. Так что поаккуратней на людях.
— Хорошо. — Я покладисто кивнула и, отложив в сторону рыбий скелетик для Хрюши, пошла к ручью. Умыться, может, посуду помыть. Хотя последнее — без шансов. Не знаю, почему мой спаситель так злится, но всю свою злость он вполне конструктивно преобразует в хозяйственную деятельность. Так что все уже до меня вымыли два раза, вытерли и даже упаковали обратно в телегу.