Я осознала знакомый бубнеж и с облегчением выдохнула. Инсолье рядом. С ним не так страшно снова стать полностью слепой. Как в том мире. Жаль, что он прав, а я дура безмозглая. Зачем полезла? Почему так важно было спасти котенка? Мне же не пять лет, я все понимаю про естественный отбор и неумолимую природу…
— Вот скажи мне: с какого перепугу твоя святая задница внезапно решила поднять мертвяка? Ты у нас кто — церковная дева или магистр темных искусств? — разорялся мужчина.
— Он не мертвый. — Я все же выпила ту горячую горечь, что он настойчиво в меня вливал, закашлялась, потом отдышалась и ощутила в ладонях слабенькое, но уверенное пушистое тепло.
— Тем более. Слить жизнь со смертью, нарушив законы бытия. Ох, легкотня-то какая! Боги, живые и мертвые, котеночка ей, шатт, стало жалко! И потому она решила самоубиться и нарушить все фундаментальные основы. Ради! Помоечного! Котенка! Которого даже мать родная выкинула!
— Не ругайся, получилось же. — Он совершенно правильно материл меня на все корки. Но я сама не знала, что меня толкает на такие безрассудные поступки. И пока не разберусь — ответить не сумею даже себе, не то что ему.
— Получилось! Ты, кстати, сейчас задушишь свою новую нежить, бессовестная девка. — Котенка вынули у меня из рук и небрежно положили мне же на грудь.
— Почему бессовестная? — Горечь во рту очень бодрила, звон в голове стихал, а темнота проклюнулась первыми робкими ростками ниточек. Нарисовать они еще ничего не могли, но то, что не пропали совсем, уже радовало.
— Потому что это надо совести вообще не иметь, чтоб ради пушистой игрушки осушать магию напарника до донышка. Еще и транспорт наш с ног свалила, придется снова делать привал, вот добредем до тех холмов, и...
— Прости… — И снова он прав. А мне стыдно. Ужасно.
Слух тоже вернулся почти в полном объеме, и я сразу поняла, что фургон съехал с дороги куда-то на обочину, завяз одним колесом в канаве, где-то в упряжи тяжело вздыхает Хрюша, а моего спасителя весьма заметно трясет от слабости. При этом он продолжает бухтеть и ползать вокруг маленького костерка у самых колес, заваривая новую порцию горького питья и пытаясь влить его в нашего кабана.
— Прости, пожалуйста, я не знаю, как это получилось.
— В другой раз руки при себе держи. Не хватайся за любое дохлое существо на дороге! — Инсолье впервые был зол конкретно на меня. Так-то он все время сердился, но в пространство. А теперь был недоволен вполне прицельно. Ох… а я заслужила. — Сошью тебе варежки без пальцев и закреплю на поясе, чтобы ты просто не могла руками размахивать. И не смей возражать! Тьфу… поехали дальше, все. Вставай, свинья, хватит притворяться немощным трупом! Ты давно сдох и не можешь чувствовать усталость!