– Для журнала?! – переспросил мужчина, со свистом выдыхая ругательство, и в следующее мгновенье вцепился мне в плечи с такой силой, что стало больно. Тряхнул, пугая до полусмерти, потому что у меня разве что искры не полетели их глаз. – Какой же я идиот! И как только мог поверить…
– Пусти, – дернулась я из его рук, теряясь от накатившей жуткой смеси страха и непонимания. За что он так со мной? – Ты делаешь мне больно, пусти!
Хватка на моих плечах ослабла, но от жгучего злого взгляда все ещё хотелось убежать на край света.
– Не будет никакого журнала, ясно тебе? Ещё раз подойдёшь к нему…
Сотников не договорил, но вдруг рванул телефон из моих рук. И, прежде чем я успела опомниться, швырнул его на землю, несколько раз жестко и резко ударяя каблуком по стеклу. Я ахнула, опускаясь на траву и с ужасом рассматривая корявые длинные трещины, расползшиеся по экрану нового аппарата, на который копила несколько месяцев.
А потом услышала тихий плач. Малыш смотрел на нас округлившимися от страха глазами, ротик скривился, а на ресницах дрожали огромные прозрачные капли.
– Папа, ты почему такой злой? И так кричишь?
Сотников будто очнулся. Лицо посерело, вмиг утрачивая все краски, и мужчина рухнул перед мальчиком на колени, сгребая его в объятья.
– Прости, прости меня, родной. Я тебя напугал.
Он подхватил Ваню на руки, осыпая беспорядочными поцелуями пушистые волосы и мокрые от слез щеки.
– Успокойся, солнышко, все хорошо. Пойдём домой скорее.
Не глядя на меня, поднялся, прижимая ребёнка к себе, и торопливо пошёл прочь.
А я так и осталась сидеть на траве, перед вдребезги разбитым телефоном, оторопело глядя им вслед.
Папа???
Последний раз я плакала, наверно, еще в школе. В моей жизни не случалось каких-то особых трагедий, да и, повзрослев, научилась справляться с любыми возникающими сложностями без слез. А теперь не удержалась. Разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони, не в силах справиться со всеми обуревающими меня чувствами.
И не только в разбитом телефон было дело. Хотя и его безумно жаль. Тем более, неизвестно, когда я смогу купить новый, особенно сейчас, если не напишу статью и потеряю работу. А я ее, скорее всего, не напишу. Не смогу. Ни на шаг не приближусь к этому, этому…
Переживаний было слишком много. Непонимание, обида, растерянность. Злость и жуткое опустошение, пришедшее от осознания того, что все произошедшее между мной и Сотниковым не значило ровным счетом ничего. Это я влюбилась, как наивная девчонка, а он руководствовался чем угодно, но только не чувствами ко мне. Был ли это какой-то неведомый расчет, или мужчина просто поддался мимолетному порыву страсти, мало что меняло. В любом случае я не была ему нужна.