– Никто тебя не разберет ни на какие сувениры, – он оторвался от моего рта, но лишь затем, чтобы осыпать короткими, горячими поцелуями все лицо. Щеки, глаза, лоб, волосы. Снова вернулся к губам, касаясь их с такой нежностью, что у меня защемило в груди. – Потому что завтра ты вообще не пойдешь на работу. И послезавтра. И послепослезавтра. Я слишком соскучился, чтобы так быстро тебя куда-то отпустить.
Двери разъехались, и я действительно увидела полный холл народа. Но испугаться не успела, как и рассмотреть реакцию коллег. Влад взял меня за руку, потянув за собой, и перед ним, как по взмаху волшебной палочки, тотчас все расступились.
– Просто невероятно, – рассмеялась я, уже оказавшись на улице. – С тобой всегда так? Странно, что красную дорожку не постелили.
Он хмыкнул, останавливаясь перед припаркованным у входа огромным черным автомобилем и снова привлекая меня к себе.
– Неизбежные издержки, тебя это напрягает?
Я задумалась, прижимаясь щекой к его груди. Все оставшиеся в холле люди наверняка прильнули к огромным окнам и сейчас следили за нами. Но мне, кажется, было все равно. Пусть думают, что хотят. Он вернулся, приехал за мной, и если его не беспокоило всеобщее внимание и то, что нас видят вместе, то почему я должна переживать об этом?
– Нет, – качнула головой, обвивая его талию. – Так хорошо, что ты здесь. Как Ваня?
Мужчина крепче сжал мои плечи.
– Лучше. Намного. Иногда мне страшно поверить, что все позади и можно перестать жить, каждую минуту ожидая трагедии. Он даже уже пытается бегать. Еще рановато, но это все равно так здорово!
Глазам стало горячо, но я не сделала ни единой попытки скрыть слезы. Это действительно была лучшая новость, которую можно было услышать.
– Прости, что не появлялся так долго, – Влад поймал губами побежавшую по щеке каплю. – Это был… тяжелый месяц.
– Неважно, – я поцеловала его в ответ. – Ты здесь, и с Ваней все хорошо. Это самое главное.
– Поехали? – он открыл дверь машины. – Я заказал столик в ресторане. Нам столько всего надо обсудить.
– Интервью? – улыбнулась я, чувствуя, как на сердце, наконец, впервые за этот действительно долгий месяц становится тепло и спокойно.
– И его тоже, если захочешь, – Влад сдвинул брови, тоже улыбаясь. – Но уверен, об интервью мы вспомним в последнюю очередь.