– Сдавайся! – донеслось до него, выкрик одного из офицеров. – Сопротивление бесполезно.
Он выстрелил на голос. Стало тихо. Он попытался переместиться в сторону, но автоматная очередь пресекла эту возможность. Сейчас он ощущал себя какой-то крысой, которую загнали в угол.
«Что делать? Сдаться или нет? Что меня ждет в первом случае? НКВД, допросы, пытки, а затем расстрел».
В какой-то момент ему стало жалко себя. Умирать в возрасте тридцати пяти лет было настоящим преступлением перед Богом. Он снова хотел сместиться в сторону, но новая автоматная очередь прошла над его головой, засыпав голову кирпичной крошкой и пылью. Отчаяние охватило его. Феоктистов представил себя, лежавшего на полу, мокрого от воды и избитого в кровь. Еще в Варшавской школе абвера их предупреждали и рассказывали, что их ожидает в случае их ареста органами НКВД. Это были страшные рассказы, от которых стыла кровь в жилах. Он сунул руку в карман галифе и, нащупав ребристую рубашку гранаты, вынул ее из кармана.
– Сдавайся! Дом окружен! Сопротивление бесполезно!
– Да пошли вы….
Взрыв разорвал полумрак. Стало тихо. К телу, а вернее к тому, что от него осталось, подошел Костин.
«Вот и все», – подумал он и направился к телу Дроздова.
Он присел на карточки и провел рукой по его лицу, закрывая глаза лейтенанту. Достав из кармана лейтенанта документы, он сунул их в полевую сумку.
– Уносите тела, – приказал он старшине.
Развернувшись, он вышел из здания и направился, к ожидавшей его полуторке.
***
– Что будем делать, товарищ полковник? – обратился Костин к Носову. – Будем, брать резидента или нет?
– Москва решила устроить игру. Пусть этот, как его, Учитель, гонит немцам дезинформацию. Так, что игра продолжается, Костин.