– Вот она, смотрите, – произнес он, протягивая Костину суточную сводку о перемещении грузов. – Вы видите все на месте….
– Кто еще имеет доступ к вашему сейфу? – задал вопрос Александр.
– Никто. Ключ в единственном экземпляре и хранится лишь у меня.
Александр не спускал глаз с полковника, отчего тот снова засуетился, как уж на сковороде.
– Придется вам поехать со мной, товарищ полковник.
– Я не могу, – прошептал он. – Нужно доложить….
– Докладывайте, я подожду.
***
Костин встал из-за стола и подошел к сидевшему перед ним подполковнику Вишни. Китель подполковника был расстегнут и он то и дело хватался рукой за грудь, жалуясь на боли в сердце. Шел третий час допроса….
– Я еще раз спрашиваю вас Вишня, как этот сведения могли оказаться в руках немецкого агента.
– Я не знаю, гражданин следователь. Поверьте мне, я никому не передавал эти сведения. Я коммунист с 1928 года и даю вам честное слово коммуниста, что я не враг и эти сведения никому не передавал.
Костин снова сел за стол и налив в стакан воду, протянул его подполковнику.
– Хорошо, вы не передавали эти сведения, тогда кто их мог передать, если ключ от сейфа был только у вас, и вы никогда с ним не расставались? Думайте, думайте Вишня. Мне только что доложили, что царапин на замке специалистами не выявлено, следовательно, замок открывали родным ключом.
Вишня снова схватился за грудь. На его покатом лбу выступила испарина.
– Я не знаю, не знаю, откуда у немцев все эти сведения, – закричал он. – Поймите меня правильно, капитан, но я действительно не знаю того, что вы хотите услышать от меня.
Похоже, эта реплика забрала у него все силы. Он медленно сполз со стула и вытянулся на полу.
– Званцев! Позвони в госпиталь, пусть пришлют врача. Скажи, что человеку плохо с сердцем.
Два красноармейца подняли подполковника с пола и положили его на диван.
«Лишь бы не умер», – почему-то подумал Костин, глядя на побелевшее лицо Вишни.
Прошло минут двадцать.
– Разрешите, товарищ капитан. Старший лейтенант медицинской службы Михайлов. Где у вас больной?
Костин, молча, указал на подполковника, который лежал на диване. Врач подвинул стул и сев, взял в руки его кисть и, достав из кармана часы, стал считать пульс. Закончив эту процедуру, он попросил Костина пригласить медсестру, которая находилась в коридоре. В кабинет вошла Клава.
– Ведите ему три кубика камфары, – и, взглянув на Александра, произнес: – Ничего страшного, это у него на нервной почве. Сейчас у него все пройдет.
Сделав укол, Клава сложила шприц и медикаменты в чемоданчик и, взглянув на Костина, молча, вышла из кабинета.