Лицо женщины окаменело. Она попыталась, что-то сказать, но у нее не получалось.
– Снимай халат, поехали ко мне в гости…
Женщина сняла с себя халат и шагнула за порог склада.
***
Клава сидела в кабинете Костина и, молча, изучала интерьер помещения. Она делала вид, что все задаваемые ей вопросы, она просто не слышит.
– Клава! Не заставляй меня применять к тебе иные методы допроса. Я думаю, что они тебе явно не понравятся….,– произнес Александр. – Ты же знаешь, что дороги обратно для тебя уже нет.
– Не пугайте меня, товарищ Костин. Я многое видела в этой жизни, и для меня нет секретов в НКВД. Я хорошо знаю методы вашей работы. Вы думаете, что я испугаюсь физической боли, не надейся. Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала то, в чем не виновата? Не получится, капитан. В чем мне признаваться, в том, что на складе медикаментов была потайная дверь? Смешно, я ее не делала. Госпиталь занял эти помещения буквально, как только Мозырь освободили советские войска. Там и ранее была эта дверь, только я ее завесила простыней. За эти двери, надеюсь, у нас в государстве не расстреливают.
Костин усмехнулся.
– Скажите, Клава, какая ваша настоящая фамилия?
– Зачем вам моя настоящая фамилия? Вы же ее хорошо знаете и без моей подсказки. Так, что давайте, бейте…. А в прочем, моя настоящая фамилия…
Она назвала фамилию одного из известных военных специалистов, который был репрессирован в 1937 году, а затем был расстрелян, по обвинению в участии военного заговора Тухачевского.
– Моя мама тоже была арестована перед самым началом войны, осуждена, с потерей всех гражданских прав. Теперь вы, наверное, понимаете мою «своеобразную любовь» к нашему отечеству. Не буду скрывать, что я росла, и все время мечтала отомстить всем вам за своего отца и умершую в ГУЛАГе, мать, но мести у меня не получилось. Я спасала раненных бойцов, которые были не виновны в гибели моих родителей.
Клава замолчала. Она ждала от Костина вопросов, которые могли бы обвинять ее в измене родины, но он почему-то молчал. У капитана явно не хватало доказательств ее вины. Они оба понимали, что этот допрос был лишь прелюдией к настоящей схватке. На данный момент у Костина кроме подозрений больше ничего не было, и Клава посчитала, что ей проще пройти по делу, как человек, изменивший свои данные, чем как агент немецкой разведки.
«Похоже ее на испуг не возьмешь, – подумал он. – Нужны веские аргументы, а не догадки».
– Что Клава, так и будем играть в молчанку, – спросил ее Костин.
– А вы как хотели, Костин? Вы думаете, что привезли меня сюда, и я начну лгать, подыгрывая вам. Вам за это орден, а меня к стенке. Нет, дорогой мой Саша, хотите сделать из меня шпионку – делайте, но я не хочу вам помогать в этом. Отправьте меня в камеру.