Чалов: - Это потому, что идея была не моей, а вашей.
Н.И.: - Возможно, хотя это не совсем так. Читала твои статьи. Бойко пишешь. Спасибо, помог выступлением и по поводу редких элементов: привлёк внимание специалистов и общественности.
Чалов: - Вот это для меня действительно важно. (С лёгкой иронией и в то же время с гордостью). Сейчас я рядовой корреспондент полуострова Сокровищ, и в свои 36 лет – начинающий писатель. Горжусь этим, не скрывая чувств.
Н.И.: - Однако вчера ты был хорош в кругу своих новых друзей. Нечего сказать.
Чалов (грустно): – Да, вчера я затосковал… трошки.
Н.И.: - С чего так, если не секрет?
Чалов: – Не секрет. (Серьёзно) О жене и дочке затосковал.
( Пауза.Наталья Измайловна заметно грустнеет. В её воображении знакомая мелодия и слова «Испить с тобой любви отраву хотелось сердцу моему»).
Н.И.(со скрытой надеждой): – А как с теми, которые по тебе сохнут?
Чалов (после паузы):
Когда б я мог не колебаться,
Не быть в плену слепых страстей,
Когда б я мог не спотыкаться
О ворох мелочных затей,
Когда б я мог самозабвенно
Одно любить, другое бить,
И свежих чувств ловить мгновенье,
Чтобы тотчас же их забыть!..
Но мир – сплошные парадоксы,
А я, увы, его мирок.
…Не от того ль любые ГОСТы
Мне режут горло поперёк?!..
Н.И.: - Неисправимый ловелас, самовлюблённый к тому же…
Чалов:- Нет, Наташенька, это старые вирши… Кстати, как у вас с Олегом?.. И где сын?
Н.И.: - С Олегом – никак. Говорят же, что я сильная женщина – решаю один раз. А… Андрюшка учится в институте, в Омске. (Несколько разочарованная) Ну я, пожалуй, пойду на свой самолёт. Когда будешь в наших краях, заходи в контору. Ребята будут рады встретиться с собкором полуострова Сокровищ.
Чалов (вставая): – Непременно зайду. ( Помогает Наталье Измайловне надеть плащ. И вот она у двери). Наталья Измайловна! Наташенька!
( Войтова резко оборачивается. Чалов стоит перед ней на коленях)
Прости меня… Наташа…
(Некоторое время растроганная Наталья Измайловна нежно перебирает волосы на голове Чалова. Затем, взяв себя в руки, отстраняется и со словами «Будь счастлив, Виктор» – удаляется).
Конец
Алма-ата
26.10.1976 г.
Вышли из редакции поэты Бернадский, Смирнов и с ними я. Не успели перейти проезжую часть асфальта, как увидели двух типов, которые выстроившись «в ряд» и воздев руки под козырёк, смотрели на нас, как на солнце. Поджидали. «Сельские мечтатели», – сказал Валентин Смирнов. Один увязался за нами. Звали его Миша. 52-х лет. «Самый главный его промах, – комментировал Смирнов,– это то, что он считает себя слишком умным. Работает в сельхозжурнале – «сельский мечтатель!». На нас напал смех. Валентин незаметно для Миши обхохатывал его, а когда тот встревал в разговор, Смирнов говорил: – Нет, нет, Миша, мы не о тебе». И в самом деле, Миша был смешон. Высокий, рыхлый, в очках, с каким-то странным разрезом глаз – от переносицы к бровям. «Чеховский герой». На базаре купили огурцов и, как оказалось, непросолённой капусты. Взошли в забегаловку наверх. Мы с Валентином не пили. Василий Анисимович поварчивал: «Не знаете, чем лечиться надо».