Полевые будни. Вечером американцы опять вспомнили Солженицына и Сахарова. Игнатич с утра материт и того, и другого. «Нашёл Сахаров «гиганта» нашего трагического века. Предатели, подонки», – то и дело срывается с его языка.
Сделали один профиль и закончили прошлый. Опять неполадки. Григорий Павлович то и дело проверял ток, ковырялся в аппаратуре. Дул сильный ветер. Я заметил: ветер здесь перед дождём. Действительно после обеда пошёл дождь, а после него наступила тишина, спокойствие. После обеда построили графики. Бас с Колей ездили на озеро Ушколь, поймали несколько рыб. Николай Игнатьевич опять принёс кучу образцов с ликующим видом: – Смотри, блестит!– Мне показались блестящие налёты следами слюды мусковита, но он хотел верить, что это нечто другое. Игнатич всегда такой. Увлечённый. Это хорошо.
Решено. Упор делать на геофизику – почти вся поверхность покрыта «рыхлятиной» – и только потом уже отбирать в аномальных местах водные вытяжки и бить шурфы.
Василий Иванович (Ваха) сидел на телефоне сердитый: – Плевал я на эту геофизику, лучше шурф рыть, чем здесь на побегушках быть.
Сейчас тихо. Хорошо слышно блеяние овец и редкие перепевы птиц. Вечер.
…7 – 30 утра. Проснулся часа в четыре ночи после неприятного сна. Привиделось, что снова призвали в армию и я отстал в институте от своих однокурсников. Почему меня второй раз призвали, думалось мне во сне. Проснулся. Дышалось тяжело. В груди посвистывало. Встал, накинул тулуп. Дул холодный, пронзительный и сырой ветер. Птицы уже проснулись и распевались во все горло, встречая рассвет. Вернулся в спальный мешок, закурил. Мало-помалу свисты в груди утихли, дыхание восстановилось. Но теперь уже думы не дали заснуть до утра. Вскоре проснулись Игнатич и Гриша. Включили радио, заговорили о Египте, о ненадёжности арабов.
Бас и Коля уехали в Алма-Ату ещё 23 апреля, и я перебрался в их палатку, поближе к последним известиям, к транзистору. По вечерам слушаем разные «голоса». Китайцы по – прежнему передают белиберду. Каждый год одно и то же, только сейчас они предпочитают анализировать международные события и умалчивать о себе. Американцы вьют тонко свои тенета, но всё равно ясно, чего они хотят. А хочется им приоткрыть границы Союза и двинуть поток туристов, то бишь шпионов, к нам с альбомами порнографии, валютой и мракобесной религиозной литературой.
Геофизические профиля идут не гладко, аппаратура барахлит, ребята – шофера, они же рабочие, еле передвигают ноги: «Мы же не сдельщики!». Гриша прыгает с машины на машину, от электрода к электроду, устраняя неполадки. Я вырисовываю графики, которые существенного ничего пока не показывают. Дует ветер. В промежутках смотрю на умирающего ягнёнка. Сообщили об этом чабану. «Ничего, он больной, сдохнет – закопаем», – реагирует тот. Барашек вытянулся на травке, закрыл глаза и иногда подрыгивает ножками. Земля втягивает его в себя, сегодня он уже будет частью её.