Сан Саныч отошел от двери и сел в кресло. Он почувствовал себя преданным.
Вывод напрашивался сам: никто не собирался ничего делать, никто не собирался никому помогать. Все, что он рассказывал, никому не надо. Его просто считают больным на голову.
«Ладно. Значит, так тому и быть. Все сам сделаю. Зато совесть мучить не будет».
Он пришел в палату и, не отвечая на вопросы Либермана, лег на кровать и сделал вид, что спит. А утром, отпросившись у Бойко, приехал домой, нашел самый большой нож – и поехал в полицию.
…Шевчук попил воды и, поставив стакан, продолжил:
– Соломоныч потом уже допер, что Анисимов услышал тот наш разговор. Но что толку? Я уже сюда летел, когда он там умирал.
Подробности оказались самые невероятные. Было известно, что ранее Анисимов узнал о нескольких случаях, когда возмездие не настигало извергов. Одним из таких случаев было изнасилование десятилетней девочки. А справедливость не восторжествовала потому, что насильником, по предварительным данным, оказался майор полиции с длинной кавказской фамилией и не очень светлым прошлым за спиной. Вкупе с тем, что доказательная база трещала по швам, а корпоративная этика не позволяла некоторым ублюдкам привлечь еще большего ублюдка к ответственности на основании имеющихся фактов, дело постепенно сошло на нет. Майора тихо уволили якобы за пьянство на рабочем месте, и все как бы остались довольны – кроме, естественно, девочки и воспитывающей ее бабушки. Впрочем, майор тоже был недоволен – он подал в суд. И восстановился.
– Либерман сказал, что Анисимов что-то говорил про этого ублюдка, – раздраженно воскликнул Шевчук. – Вроде как он потом еще женщину какую-то избил. Прикинь, что за гад? Вот к нему Саныч и поехал…
Артем помнил рассказ Сан Саныча про этого майора. В силу каких-то причин он не был принят ближе к сердцу, чем случай с убитым полицейским. Но Анисимов ничего не забыл. А вечером в теленовостях рассказали о том, что «небезызвестный майор полиции… был убит… тремя ударами ножа… возле отдела полиции номер… убийца застрелен на месте… возможно, это…» И фотография убитого Анисимова.
Но и это еще было не все, что сообщил Шевчуку Либерман. Прямо от телевизора его к себе в кабинет забрал Ялынский. Либерман говорил, что никогда не видел главврача в таком состоянии – тот орал, матерился и топал ногами. Тема разговора была одна, вопросы – конкретными: как поддерживается связь с Горбуновым, кто следующий и как долго это будет продолжаться? Либерман не колебался во мнении, что его выпрут из диспансера на следующее же утро.