— Спасибо, Андрей, я очень ценю эту возможность, — сказала уже совсем другим тоном, действительно благодарным.
— Отлично, — кивнул он, отталкиваясь от стола. — Тогда заеду завтра к семи вечера.
— Эм, зачем? — не врубилась я в ситуацию.
— Поедем вместе в аэропорт. Знаю, ты любишь свою машинку, наслышан, поэтому на парковке в Домодедово ее лучше не оставлять.
— Подожди, ты что тоже летишь?!
— Игнашева, не я «тоже лечу», а ты тоже летишь со мной. Радуйся, что я предусмотрительно вписал двоих участников на конференцию, а то в последний момент не попала бы.
Топольский говорил все это, будто само собой разумеющееся, а у меня в голове никак не складывалась картинка. Почему-то вспомнились алые губы волчицы в приемной и… все встало на свои места.
— Андрей… Александрович, вы что решили, что я заменю вам… секретаря в поездке? — прошипела я, вставая и надвигаясь на замершего ликоя.
— Игнашева, ты о чем? — моргнул этот самовлюбленный мудак, строя невинные глазки.
— Решил, что я твоей любовницей буду?! — рявкнула я, уже не контролируя свой рот, да и в целом тело.
— Любовницей? — оборотень очень странно дернулся, как-то неожиданно остро глянул, невольно пропуская сквозь свою привычную маску совсем другие эмоции. — Ты хотела бы этого?
Вопрос был задан на полном серьезе, черт возьми! Это стало последней каплей, переполнившей небольшую чашу терпения.
— Ты совсем охренел?! Иди трахай свою волчицу из приемной, а ко мне не лезь!
— Анну? — переспросил мужчина, прищурившись. — Ревнуешь? Зря. Предпочитаю блондинок.
О! Все, звездец. Рука дернулась на автомате, чтобы влепить звучную пощечину, но была перехвачена на полпути. Он не стал притягивать ближе, вместо этого сам сделал шаг навстречу и склонившись практически прорычал:
— Не смей! Никогда не смей!
Твою мать! Я только, что чуть не ударила не просто своего босса, а без пяти минут Альфу. Скулы его заострились, но больше ничего не свидетельствовало о возможной потери контроля.
— Метка — не клеймо проститутки! — из отчаянного упрямства, почти плача прохрипела я, сжимаясь.
Я ожидала чего угодно, но не того, что он резко втянет воздух трепещущими ноздрями и почти отшвырнет меня. Все Игнашева, доигралась.
— Не клеймо, — подтвердил он, отворачиваясь к окну. — Свободна.
На подкашивающихся ногах я вывалилась из его кабинета, и, не обращая никакого внимания на подскочившую волчицу, ринулась прочь.