Ева была немного шокирована откровенностью отца. Но в глубине души понимала, что для нее исчезновение мужа будет лучшим выходом из нежеланного супружества.
— Он утонул, Ева. Забудь о нем.
Забудешь тут, когда она вздрагивает при виде каждого пожилого человека!.. Будто издеваясь, стражники пропустили в ворота сразу двоих стариков. Но оба были непохожи на ее мужа: один толстый, другой лысый.
В сильнейшем раздражении Ева отвернулась от окна. Хватит с нее! Невозможно так жить! Она дала себе слово забыть об этом человеке и никогда не вспоминать о нем больше. Но выполнить это обещание было не так-то просто…
Камеристка мисс Берри делала Еве прическу, когда в комнату вплыла леди Корби. Как узнала Ева от Дафны, мать сразу догадалась, куда сбежала дочь, и буквально через несколько часов после бегства Евы последовала за ней в поместье мужа.
Несчастная камеристка, которую разбойники, не соблазнившись ее дебелыми прелестями, попросту оставили в лесу, на свое счастье, как раз вышла в темноте навстречу карете леди Корби.
Надо отдать должное супруге прокурора: она тотчас приказала своим сопровождающим разделиться. Одни бросились искать пропавшую дочь милорда и грумов, другие поскакали в замок, чтобы предупредить лорда Корби.
Уже через несколько часов, благодаря столь решительным действиям миледи Корби, все мужское население поместья отца Евы было поднято на ноги и прочесывало окрестные леса и поля, вскоре найдя логово шайки Джека Грома, в котором, увы, Евы уже не было…
Но поиски продолжались. И, как не раз со вздохом думала Евангелина, совсем немного времени отделяло ее от освобождения из рук проклятого Джека Грома, — ведь отец и его люди нашли ее буквально через час после рокового венчания!
И, если б она нашла в себе силы сопротивляться, не уступить негодяю, не сказать «да» священнику перед алтарем, — она была бы сейчас свободна. И с радостью пошла бы за кого угодно! Хоть за герцога Рокуэлла!
***
Оказалось, именно о герцоге и пришла поговорить с нею мать. Отпустив камеристку (та не знала о замужестве Евы, от слуг это тщательно скрывали), леди Корби села на софу и сообщила дочери, что как раз в то время, как Ева сбежала в поместье к отцу, у нее был разговор с его светлостью, и он официально попросил руки Евангелины.
— Это огромная честь. Рокуэлл из старинного знатного рода, ты станешь герцогиней.
— Но, мама, — возразила, зарумянившись, Ева, тихим голосом, — я же замужем…
Леди Корби поистине королевским движением руки отмела этот слабый аргумент.
— Твой муж, если можно так его назвать, на том свете. И я бы хотела, Евангелина, чтобы впредь ты даже не упоминала ни о нем, ни о своей… ошибке. Слава Господу, ты осталась невинной, и герцогу Рокуэллу не придется ничего объяснять или оправдываться перед ним. Ты достанешься ему чистой, как горный снег.