— Вам дурно? Здесь определенно душно, не желаете ли выйти на свежий воздух, мисс Корби? — неожиданно заговорил он своим бархатистым голосом, в котором проскакивали хрипловатые нотки.
— Нет, я желаю вернуться к матери! — сказала Ева. Надо же, она все-таки может говорить! Это было приятное открытие.
Он будто не слышал и продолжал вести ее к дверям балкона. Этикет требовал, чтобы кавалер сопровождал свою даму после танца, куда она захочет, и со стороны казалось, что Ева сама выразила желание выйти на балкон. Не желая привлекать внимание, бросив наглеца посреди залы и оставшись одна, Ева шла рядом с ним.
— Вы не поняли? Я хочу вернуться! — прошипела она.
Но мерзкий человек лишь прибавил шаг, да еще и переплел свои пальцы с ее, будто боялся, что она убежит. Ева протестующее дернулась, но он сжал ее пальцы чуть сильнее.
— Я к маме хочу! — выдохнула она у самых дверей балкона.
— Поздно к маме хотеть, — отрезал он, распахивая перед ней дверь и чуть ли не выталкивая Еву наружу.
Ну и манеры!
Очутившись на балконе, Ева тут же выдернула свою ладонь из его пальцев и резко повернулась к нему. Она пылала от гнева, а он смотрел на нее, а, вернее сказать, рассматривал, и одобрение и удовольствие читались в его взгляде.
Чего он добивается? Чего он хочет от нее? То руку пожимает, то танцует так, будто собирается ее изнасиловать, то тащит на балкон… Ей определенно следует держаться от этого человека как можно дальше!
— Да как вы посмели? Что вы себе позволяете? — вскричала Ева, впрочем, не слишком громко, чтобы не привлекать ничьего внимания.
— Мне показалось, что вам сделалось дурно в зале, и я привел вас сюда, — спокойно ответил он, закрывая двери.
— Я же сказала, что не желаю сюда идти!
— Вы были недостаточно убедительны.
— О, мне следовало вырываться и звать на помощь, — тогда вы поняли бы, что вам следует отвести меня к матери?
Тут двери резко распахнулись, и на балкон стремительно вышла леди Корби.
От неожиданности Ева отпрянула, но, увидев мать, которая явно неслась ей на помощь, не желая оставлять дочь в обществе малознакомого мужчины, почувствовала облегчение.
— Ева, что здесь происходит? — требовательно спросила леди Корби, вставая между дочерью и ее кавалером. — Мистер Догерти, что с моей дочерью?
А, вот как его зовут! У матери превосходная память.
— У меня закружилась голова в зале, и мистер Догерти любезно проводил меня на свежий воздух, матушка, — скромно потупив глаза, ответила Ева.
— Очень мило с вашей стороны, сэр, — сухо бросила леди Корби эсквайру и не менее сухо осведомилась у дочери: — Но теперь тебе лучше, я вижу, и мы можем вернуться?