К тому же, Саймон избегал ее — не потому ли, что она могла его выдать? Но она не собиралась этого делать — и сделала вид, что не узнала его при первой встрече. Бывший каторжник — это даже не беспринципный и жестокий маркиз Аллейн; он прикончит Гвен легко и быстро, достаточно посмотреть в его холодные глаза-бусины, чтобы понять это.
Значит, Саймон явился, чтобы расправиться с лордом Корби. Отлично! Гвен была очень рада.
Но почему-то Саймон все время смотрел не на лорда, а на его дочь. А сегодня — пожалуйста! — даже дуэль из-за нее устроил…
Гвен злобно кусала губы. Уж не влюблен ли Саймон в эту девчонку? Быть не может! Но вот целовались же они тут. И так страстно!
Нет, тут не любовь. Расчет — и месть. Саймон решил обесчестить Еву, — такова, судя по всему, плата за гибель его отца. Как Гвен раньше не догадалась? Теперь все встало на свои места.
И тут вставал вопрос — нужно ли это ей, Гвен, и маркизу Аллейну? Нет, ей не нужно. Уже при виде этого поцелуя ее обдало жаром ревности; а, если ее прекрасный Саймон окажется в постели с этой пустоголовой девчонкой… Нет, она этого не допустит! Она еще не знает как — но не бывать тому!
Гвен провожала взглядом стройную фигуру Саймона, который медленно направился к замку вслед за Евой. Она вернет его себе! Любой ценой вернет! Быть может, он поможет ей освободиться от Аллейна…
Когда-то, когда она еще не так много знала о маркизе, она надеялась стать его женой. Он обещал ей это, и неоднократно. Но позднее баронесса узнала Аллейна ближе, — и с тех пор уже радовалась, что он не держит свое слово. Этот человек олицетворял собой саму смерть.
А Саймон… Саймон сделает ее счастливой. Она согласна жить с ним даже не обвенчанной, — пусть только он, как прежде, приносит ей деньги и драгоценности.
Гвен вздохнула и вышла из-за дерева. Она собиралась идти в замок, но внимание ее привлек мятый конверт, лежавший около скамейки, на которой сидела Ева. Баронесса подошла и подняла конверт. Достала из него листок бумаги — и прочла:
«Рано ты за муж сабралась. Забыла што со мной павенчана. За измену придеца бальшую цену заплатить. И не смей об этам письме никому гаварить иначи слизами умоешься. Я рядам и все вижю. Джек Гром».
Ева вернулась в замок во взвинченном состоянии. Поцелуй Догерти пробудил в ней ощущения необычные, странные… и в то же время приятные. Прикосновения его губ обещали что-то, чего Ева и хотела, и боялась, что манило и влекло, хоть и было подернуто флером загадочности.
Одно она знала точно: он был очень красив. И так храбро бился за ее честь! Это было как в рыцарском романе. Ева увлекалась подобным чтением очень давно и была достаточно реалисткой, чтобы не грезить о любви, подобной той, что воспевали авторы таких книг. Но она не могла не признать, что поединок на ее глазах, которому она была причиной, смертельный и кровавый, между двумя красивыми мужчинами, возбудил ее, заставив почувствовать себя героиней самого настоящего романа.