— Не хотели, а получилось. — продолжает Читосе: — вы вообще представляете себе, сколько всего по вашей вине едва не сорвалось?
— Ээ…
— Сотни миллионов иен налогоплательщиков, годы агентурной работы под прикрытием, жертвы наших товарищей… — продолжает Читосе и на ее глазах выступают слезы: — Йорик-кун… да, Сумераги-тайчо, вы же помните бедного Йорика?
— Бедный Йорик-кун. — киваю я головой. Тут, конечно, надо череп бедняги в руке держать, но уж чего нет, того нет.
— Кхм. — ворочается на месте Такаги: — сегодня мы здесь в том числе и принести официальные извинения. Простите нас, Сумераги-тайчо! — он склоняет голову, с ним вместе склоняет голову и девушка с татуировками на лице. Пирокинетик фыркает и складывает руки на груди.
— Это и их вина! — говорит она: — могли бы сразу сказать, что из подразделения «А»!
— Конечно! — фыркает в ответ Читосе, складывая руки на груди: — так бы вы и поверили!
— И потом это могла быть проверка от наших партнеров. — пожимаю плечами я: — кто его знает?
— Могли бы хотя бы… — вскакивает пирокинетик, но ее прерывают.
— Томоко! Сядь! — рявкает мужчина и от его голоса дрожат чашки на столе. Пирокинетик Томоко с неохотой садится.
— Вы уж простите ее. — поворачивается к нам Такаги: — распустил я их, избаловал. Она тяжело переносит поражения, а вы нам и шанса не дали. Крутая у вас подготовка в подразделении «А».
— Что есть то есть. — вздыхает Читосе: — Томоко-тян, запомни, поражения, которые тебя не убили — это величайший дар. Это стимул расти, это указание на ошибки. Как говорит в таких случаях Сумераги-тайчо — если их сразу не убить, они ничему так и не научатся. И Сумераги-тайчо обычно так и поступает. Поэтому если ты все еще жива — то у тебя есть возможность стать лучше.
— Спасибо, Читосе-сан. — кивает Такаги: — ей было нужно выслушать это. Томоко! Нам еще повезло, что эти добрые люди оказались агентами «А», вот что было бы, окажись они просто бандитами? Нас всех поубивали бы в этом коридоре, Томоко. А ты тут брови хмуришь!
— Извините, Сумераги-тайчо, Читосе-сан. — мрачно бурчит Томоко и через силу — кланяется.
— Ну вот и хорошо! — преувеличенно радостно потирает ладони Такаги: — вот и ладушки. Начинаем все с чистого листа. У меня к вам, Сумераги-тайчо просьба, если вы позволите…
— Конечно, говорите. — даю добро я. Вот оно что — просьба. Какая может быть просьба у командированных в Сейтеки инквизиторов? Показать знаменитый рыбный рынок в доках? У нас там аукцион по продаже тунцов каждое утро. Здоровенные твари, по двести кило примерно и с глазами как плошки. Завораживающее зрелище — сперва как их разгружают с судов, потом продают, а потом — разделывают огромными острыми ножами.