Света, как я уже упомянул, было вполне достаточно, а потому я смог разглядеть каждого. И разглядев — едва сдержал изумлённое ругательство.
— Что там? — прошипел Ростовцев.
— Делия! Студентка из Алжира, та, что при налёте на книжный обоз сбежала с французом.
Поручик озадаченно крякнул.
— Откуда она тут взялась?
— Спроси чего полегче. И замолчи свой рот, не дай Бог, услышат…
Не услышали. Процессия проследовала к дальней стенке подвала — мы специально расположились так, чтобы видеть нужное место, как на ладони, — и остановилась. Янкель принялся что-то горячо втолковывать д'Эрвалю, тыча рукой в груду досок и поломанных бочек, сваленных в самом углу. Лейтенант выслушал, обменялся несколькими фразами с командиром мамлюков, после чего те отдали свои фонари Делии и гасконцу, а сами стали расшвыривать завал. Подземелье немедленно наполнилось треском и грохотом.
— Хитрые всё же эти жиды. — прошипел Ростовцев. — Как Янкель и предупреждал — дверь специально завалена снаружи, чтобы никто не догадался. Поди, он сам и заваливал, коли у него там родня прячется…
Мамлюки тем временем справились с импровизированной баррикадой, за которой открылась низенькая, тёмная от времени дверь. Д'Эрваль подёргал массивное железное кольцо — дверь не поддалась. Тогда мамлюки выудили из рогожных свёртков лом и кирку и взялись за препятствие.
Гр — р-рах!
Гр — р-рах!
Хр-р-рясь!
Хр-р-рясь!
Уши заложило. Теперь если захотим поговорить — придётся, пожалуй, орать….
Ростовцев щёлкнул ударником нагана.
— Ну что, Никита Витальич, я правого, ты — левого? — предложил он. — Самое время: они заняты дверью, а выстрелов за таким грохотом не то, что наверху — в другом конце подвала не услышат!
— Погоди… — я положил ладонь за запястье его руки, сжимающей револьвер. его руку, сжимающую револьвер. — Обождём. Дверь, по ходу, крепкая, положим их — придётся самим её выламывать. К тому же наш еврейский друг говорил, что будут ещё двери. Чего нам силы тратить? У этих видишь, как хорошо получается — вот пусть и поработают… напоследок.
Гр — р-рах!
Гр — р-рах!
Хр-р-рясь!
Хр-р-рясь!
Ростовцев ухмыльнулся.
— Ты страшный человек, Никита Витальич… Я вот думаю — а может, не стоит их убивать? Люди всё же, божьи души, хоть и магометанской веры… Заставим бросить оружие, свяжем и пойдём себе, а они пусть полежат тут в холодке?
Гр — р-рах!
Гр — р-рах!
Хр-р-рясь!
Хр-р-рясь!
— Это не вы ли, вашбродие, только что предлагали их стрелять им в спины? — я склонился к самому уху Ростовцева, отчего эффект от иронии пропал даром. — И вообще, не делайте мне смешно, как сказал бы наш общий друг Соломон. Во-первых, мамлюки, пока живы, оружие из рук не выпустят, не то у них воспитание. А во вторых — вы что, хотите оставить их тут связанных на съедение крысам — и меня обвиняете в жестокости?