– Ничего, я тоже не умею. Оборотни привыкли ходить по земле.
– Мы раньше с мамой ездили на пикник. Я с замиранием сердца смотрела, как она превращается в гигантскую птицу, мечтала, что скоро смогу так же летать, как и она. Но мечты, так и остались мечтами. Может, поэтому меня не убили, поняли, что я не представляю угрозу? – воспоминания детства, приносили радость и горечь. Кевин пожал плечами.
Фея привезла нам тележку с книгами.
– Всё собрано. Проходите оплачивать на кассу.
– Ого! Как много! – озадаченно смотрела на забитую доверху тележку.
– Здесь учебники в двух частях, чтобы вам несколько раз не приезжать сюда.
Я оплатила покупку, денег в кошельке совсем не осталось, придётся съездить в банк, снять ещё наличные.
– И как я это потащу? – смотрела на стопку книг.
– А на что тебе друзья? – Фабио открыл рюкзак, стал складывать.
– Они все не поместятся.
– Поспорим? – он продолжал складывать, рюкзак даже не увеличивался в размерах.
– Он что у тебя, бездонный?
– Да.
– Серьёзно?
– Я придумал его еще в начале первого курса.
– Я тоже себе такой хочу. Научишь?
– Замётано, подруга, – подмигнул Фабио. – Что сейчас, куда пойдем? – у Кевина заурчало в животе.
– Я бы поесть не отказался. Есть тут место поприличнее, и чтобы не сильно дорогое?
– Конечно. Я знаю шикарное место. – ответил Фабио.
Кевин, взяв меня за руку, повел на выход. У самой двери столкнулись с Алонзо и его сестрой. Он вёл под руку красивую девушку. Длинные ровные волосы, дорогая одежда, и она так липла к нему, преданно заглядывая в глаза.
Мы остановились друг напротив друга.
Он с другой! Крепче сжала руку Кевина. Воздух в один миг стал тяжелым, напряженным. Девушка прижалась к его плечу, и я почувствовала острую боль в груди.
– Я смотрю, тебе лучше, Миди? – Алонзо скривился. – Вчера с одним обнималась, сейчас с другим. Какая ты всё-таки ветреная особа, как оказалось.
– Почему тебя, собственно, должно волновать, с кем я обнимаюсь, с кем провожу время?
– Потому что ещё неделю назад ты это делала со мной.
– Смотрю, ты тоже недолго переживал по поводу нашего расставания, – перевела взгляд на ничего не понимающую девушку.
– Речь не обо мне! А о тебе! Все вы, сирены, ветреные особы. Ты такая же, как твоя мать! Прав был дядя, ты мне не пара.
– У тебя нет никакого права говорить так о моей семье! – подошла к нему, вплотную прожигая его взглядом, полным ненависти. – Весь ваш драконий род и мизинца ее не стоит. Мама всю жизнь была верна моему отцу!
– Ха-ха-ха! Верна! А замуж за него так и не вышла?
– Я не хочу с тобой обсуждать это. Ты мне никто! Можешь и дальше плясать под дудку своего ненаглядного дяди. Ребята, пойдёмте, – подхватила их под руку, и мы вышли на улицу. С жадностью хватала воздух, задыхалась. Во мне бушевали сразу несколько чувств: ревность, обида, злоба, ярость.