– Это мало похоже на вкусненькое.
– Да вижу я. Не умею готовить. Ты сама знаешь, в детском доме за нас все делали, а тут самостоятельность.
– Что ты хотел, может, я приготовлю?
– Это было бы супер.
Через полчаса сидим, едим запеканку, Кевин сделал мне чай, как будто настоящая семья. Хотелось бы мне так же сидеть с мамой.
В дверь постучали, сначала нормально, а потом раздался такой грохот, что стекла в окнах подпрыгивали.
– Ты кого-то ждёшь?
– Да нет. Фабио так не стучится, – идём смотреть вместе.
Дверь с хлопком слетает с петель, валит дым, ничего не разглядеть. Кевин задвигает меня за спину.
Неужели мой поджигатель нашёл меня? Я прижимаюсь к его плечу, осторожно выглядываю, дым рассеивается и заходит Алонзо с перекошенным лицом, у меня аж мороз по коже. Осматривается, увидев то, как я прижимаюсь к голому торсу Кевина, злится ещё сильнее, буквально подлетает ко мне, больно дергает за руку.
– Ты идешь со мной! – рычит дракон.
– Не пойду я никуда! – пытаюсь освободить захваченную конечность, Кевин хватает за свободную руку.
– Отпусти ее! Ты чокнулся, «золотой мальчик»?
– А ты? Решил забрать у меня девушку? – кричит Алонзо. – Тебе одной мало? На Миди рот не разевай! Она моя!
– Так, стоп! – встаю между ними, раздвигая руками, они уже схлестнулись взглядом, того гляди, морды бить начнут.
– Алонзо, какое ты имеешь право врываться в чужой дом, громить тут все?
– Пойдём, поговорим? Наедине! – осматриваю разгромленный дом, уводить его нужно, а то ещё подерутся.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
– Миди, не ходи, – останавливает Кевин. – Он чокнутый какой-то!
– Ничего, я разберусь. Спасибо за ужин, извини за дверь.
– Ты тут причём? Пусть дракоша извиняется.
Алонзо закатывает глаза, пытаясь успокоиться, хватаю его за руку и вывожу.
– Что ты устроил? – стоим возле моей двери.
– Не пустишь к себе?
– Нет, объяснись!
– Пришла сестра, рассказала, что ты у полуголого оборотня, в его квартире.
– И? – он прижал меня к двери, поставил одну руку возле моей головы, навис надо мной, как коршун.
– Решила меня променять меня на этого убогого? – сверкает глазами, они почти черные от гнева.
– Я говорила, мы друзья. И что значит заявление, что я твоя? Вещь что ли?
– Миди, я с ума схожу, без тебя мне реально плохо, тело горит, когда я вижу тебя, мне лучше.
– В смысле горит? Это шутка такая?
– Вот потрогай, – прислонил мою ладошку к груди, там, где бешено бьётся сердце, даже через одежду обжигаюсь.
– Ой! – убираю руку. – Алонзо, – мой гнев прошёл, мне просто стало страшно за него, – это ненормально. Почему у тебя грудь такая горячая? Тебе нужно к врачу.