– Как твоя фамилия? – спросила я, доставая смартфон из сумки.
– Парсон.
– Давай так, – я вбила имя девушки в поисковик Фейсбука и, найдя нужный профиль, отправила заявку на добавления в друзья, – захочешь обсудить – пиши мне. Даже не только на эту тему.
Айми удивлённо вскинула брови и промямлила:
– Спасибо, – и наконец нормально улыбнулась
– А сидеть на ветру плохая идея, – притворно проворчала я.
– Да я дядю жду, отправила его купить мне мороженое.
– Серьёзно? – хохотнула я. – В такую погоду?
– Лучше не придумала повод, чтоб он дал мне немного побыть в одиночестве. А то слишком усердно пытается утешить и развеселить. Вон он идёт, кстати.
Я повернула голову и увидела симпатичного молодого темноволосого мужчину.
– Ого, вот так дядя. Сколько ему лет, двадцать пять? Двадцать шесть?
– Тридцать шесть, – сделала акцент голосом на первой цифре она. – На самом деле мы не родственники. Он друг моего отца.
– М-м-м, – протянула я. – Главное, что есть такие «дяди», которые могут утешить. – Девушка от этих слов усмехнулась. – Ладно, не буду больше досаждать тогда. И пиши, если что.
Айми кивнула, и я, поднявшись со скамейки, направилась в сторону своего дома.
– Дрея, – окликнула она меня через пару метров, и я повернулась всем корпусом, продолжая шагать спиной вперёд. – Ты классная, – снова искренне улыбнулась девушка. Я подмигнула и, развернувшись обратно, пошла дальше.
По прибытии в пентхаус в дверях лифта я натолкнулась на папу с чемоданами.
– Ты куда? – поинтересовалась я. – Опять командировка?
– Извини, детка, – только лишь ответил он, и створки лифта закрылись перед моим лицом.
Я прошла в гостиную и увидела там плачущую маму. Села рядом с ней и, обняв за плечи, прижала к себе.
– Что происходит, мам? – спросила я испуганно.
– Твой папа… Мы разводимся.
Запись 17. Виды борьбы с хандрой
Снова сижу в парке у дома на пронизывающем ветру, только теперь ещё и в окружении снежных горок. Небо опомнилось, что сейчас зима, и за последние сутки извергло почти месячную норму осадков, сопутствующих понизившейся температуре воздуха.
С того самого дня, как папа ушёл, я почти не могла находиться дома. Это стало невыносимо. Меня морально разрывало от маминых страданий и от нежелания принять то, что наша семья в один миг была разрушена. В том числе потому, что я не знала, из-за чего отец таким образом поступил. Не только со своей женой, но и с детьми. Мы с Томом совершеннолетние уже, конечно, но папа будто взял и вычеркнул нас двоих из своей жизни. Я даже не пыталась ему звонить или как-то ещё искать встречи и не имела представления, где он сейчас и живёт-то.