– Это ты дело говоришь, Ниночка. Надо поспрашивать у Марка, он хоть и торгаш, знаю, если найдет, то сдерет втридорога… Но надо попробовать… Ты просто молодец, я бы и не придумал такого…– задумчиво проговорил Филипп, благодарно поглаживая плечо жены.– Завтра же надо сделать. Знаю – у Марка это лучше получится, видно, без него не обойтись. Сходишь к нему, Ниночка?
***
Снова Федор долго не видел девушку и беспокоился, не зная, какое решение она приняла: уехать или быть с ним. Работа в полях отвлекала от тоскливых дум, но вечерами ему становилось так тяжело, что, не выдерживая одиночества, часто ночью медленно проходил мимо дома Зарудных. Но Аню больше не видел.
Мать заметила, что сын как-то замкнут, мало разговаривает, ничем не делится. Как-то она спросила его:
– Ты чего такой смурной? На работе что случилось или заболел? Молчишь… Как приехал, так я тебя и не вижу совсем. То уезжаешь куда-то, то поздно приходишь. Рассказать не хочешь?
Они были вдвоем в доме, девчата ушли к подругам. Федор долго молчал, а потом начал выговариваться:
– Ма, что вы думаете, если я женюсь? Не будет ли помехой моя жена здесь, в доме? Не тесно будет? Как девчата отнесутся, если я приведу ее сюда? Как это, вообще, происходит – женитьба и все такое?
Мать помолчала, думая, что ответить сыну. Потом погладила его, как в детстве, по голове и спросила:
– Есть кто на примете? Ты парень видный, работящий, не забулдыга, какие есть в поселке – ни работы, ни дома, ни семьи. Любая за тебя пойдет. А девчата наши, сам знаешь, пойдут замуж, будут со своими семьями жить, как Фрося, Клава. А с твоей женой, что им делить – сдружатся и сживутся. А пока – в тесноте да не в обиде, как говорится.
– Ма, вы знаете Зарудных? К ним дочка приехала из России, Аня. Как вы думаете, пойдет она за меня? Я с нею разговаривал, но она молчит – ни да, ни нет. Давно не вижу ее на улице.
– Ох, Федя, даже не знаю, что тебе и сказать. Чужая душа – потемки. Кто знает, что у нее на уме, может, не решается. Надо бы с ее родителями поговорить. Так сначала делают – сватаются. Но если она молчит… Не знаю… Это же не в старину – приказали родители, и все: хочешь не хочешь, иди и живи. Сейчас время другое, люди другие. Ее семью плохо знаю, хоть и давно живут здесь, но мало с кем общаются: отец, слышала, все больше болеет, жена его тоже почти никуда не выходит. Ничего сказать о них не могу. Говори с девушкой. Только так ты поймешь: сложится ваша жизнь или надо другую выбирать… Что ж ты мучаешь себя? Похудел, не понять – от работы ли, аппетита ли нет, или думки тревожат… Ты мужик – надо быть настойчивее. Может, как-то познакомишь ее с нами? Вдруг получится что… Подумай,– так, тяжело вздыхая, рассуждала мать, глядя на парня, про себя переживая, что кто-то уведет от нее и этого сына: неизвестно, как сложится его жизнь, как ей надо будет привыкать в старости к чужому человеку.