– Мама!.. – с трудом переводя дыхание, только и могла сказать малышка, не замечая никого вокруг кроме нее. – Папа уехал за целителем. В город.
– Мэг, – чувствуя, как ее потряхивает от волнения, Луиза вскочила со своего места. Оказавшись возле девочки, она опустилась перед ней на колени, даже не думая, что об этом могут сказать другие. Да и кому какое дело до глупых правил, когда беда? – Все будет хорошо, Мэг. С ней все будет хорошо, – гладя девчушку по светлым кудрям, прошептала Луиза. Вот только было совершенно не ясно, кого она пытается успокоить ее или себя. – Слышишь?
– Мама хочет с тобой увидеться, – пискнула девочка, обнимая Луизу за шею. – Сэти остался с ней, а я сюда побежала. Пошли скорее. Мама очень хочет тебя видеть.
– Да-да, конечно, – закивала Луиза, лихорадочно соображая. Нужно было срочно что-то делать, иначе у Мэг и Сэта очень скоро закончится детство. Этого допустить нельзя. У детей должно быть счастливое детство, любящие мама и папа, а не слезы и воспоминания. – Беги в конюшню – пусть оседлают мою лошадь. Так быстрее. Я сейчас тебя догоню, только возьму все необходимое, – велела она, решительно поднимаясь.
–Довольно! – голос графа был подобен раскату грома. – Луиза! Немедленно вернись на место. Твое поведение недопустимо. Что еще за спектакль вы устроили, юная леди?
Луиза обернулась, растеряно глядя на отца. О чем он? Какой спектакль? Неужели он не понимает элементарных вещей? Ей нет никакого дела до приличий, ужина и гостей, она должна быть в другом месте!
– Простите, отец. Я не могу. Меня ждут.
– Я сказал: сядь. Ты ставишь нас в неудобное положение перед гостями, – отрезал граф. – Ужин еще не закончен.
– Я не могу, отец, – упрямо повторила Луиза, вздернув подбородок. Нет, не удастся ей изобразить сегодня примерную дочь. Наверное, и пытаться не стоило. – Я не могу сидеть и набивать живот, когда умирает человек, которого я всю жизнь знаю. Я не могу! Я должна быть там. Рядом с ней!
– Луиза, ты не целитель и ничем не сможешь помочь, – Габриэлла с жалостью посмотрела на сестру. Долг и собственные убеждения заставили встать ее на сторону отца.
– Вы ничего не понимаете!.. – Луиза сокрушенно покачала головой и, позабыв попрощаться с гостями, вышла из трапезной под гневные оклики родителя. Она должна была действовать, а не сидеть, сложа руки, чтобы потом не винить себя до конца дней за то, что не попыталась помочь и не простилась с умирающей.
Хоть Рэй Треванс, как и герцог Натель, предпочел не вмешиваться в выяснение семейных отношений, однако наблюдал за происходящим с хорошо скрываемым интересом. Сейчас упрямство словно бы открывало Луизу с другой стороны. Оказывается, за свободолюбивым характером скрывалось не просто неподобающее воспитание и необузданный нрав, но и нечто большее, пока ускользающее от него. Возможно, это была некая смесь сострадания и самопожертвования, но Рэй не был до конца в этом уверен. Да и, возможно, это все и вовсе ему показалось.