Я всегда любила зиму и сейчас наслаждалась лёгким морозцем и хорошим слоем снега. Кладбище белое-белое, и нигде ни одного следа. Не буду оставлять их и я. А вот и моя могилка. Белые розы, очень красивые, снова лежали на могиле. Как будто так и надо. Я взяла букет в руки, чувствуя волнение. Странно, почему розы всё ещё живые? Крупные белые цветки, словно их только что срезали. Я поцеловала каждый бутон, ощущая лёгкое дыхание того, кто принёс их и так же, как и я, прикоснулся губами к каждому цветку. Я смотрела на розы, а перед глазами стояло его лицо. Он всё ещё помнит меня. Почувствовав лёгкое волнение, я сказала себе "нет!" и поторопилась уйти. Я сама не знала, куда шла, и, опомнившись, увидела, что нахожусь в старинной части кладбища. Всё вокруг было чистеньким, красивым, и даже совсем старые, неухоженные могилы выглядели нарядными. Немного побродив, я выбралась на большую аллею, но не успела сделать и шагу. "Клосс Виктор Германович" – прочитала я на маленькой крайней могилке. Разглядывая даты жизни, я удивлялась всё больше и больше. Мальчик умер в 1990-м году, а родился в 1982-м. Он был старше меня ровно на десять лет. Так сколько же лет прожила Паня? Бабушка, которой было… Я никогда не дружила с математикой и сейчас стояла, задумчиво рассматривая могилу Виктора. Не надо торопиться, уговаривала я саму себя. Итак, Паня родилась в 1945-м…
– Бабушка Паня прожила сорок шесть лет, – услышала я, – она умерла от горя, через год после того, как меня не стало.
– Илья не всё рассказал мне, – призналась я Малышу, – а мне так хочется узнать эту историю до конца!
Малыш крепко взял меня под руку, и я в очередной раз почувствовала, что он никакой не мальчик. Он мужчина, он взрослый человек, хотя он мне и сказал – здесь возраста нет.
– Паню выдали замуж в шестнадцать лет. За троюродного брата. Она плакала, не хотела, убежать пыталась. Но через год сына родила, Германом назвали. Паня добрая, хорошая, на семью работала – еду готовила, всех обстирывала, убирала дома и во дворе. По вечерам полы мыла в конторе. Чтоб деньги были. Но угодить никак не могла. Обижали её сильно, а муж быстро бросил, уехал на Дальний восток работать и пропал. Ни слуху ни духу. Герман рос непослушным, а все Паню ругали, мол, какая ты мать, сына не смогла воспитать.
Я слушала Малыша и очень переживала. Как такое может быть? Долгое время мне казалось, что самые несчастные люди – это воспитанники детского дома. Сейчас я понимала, что все несчастья от того, что люди не любят друг друга. Что любви мало вообще. Что вокруг много лжи и предательства. Мне хотелось плакать от своих открытий.