– Правда только, когда уж совсем плохо себя чувствует, – продолжил врач. – Но это хороший показатель – значит есть шанс!
Надежда вспыхнула в её душе, подобно Северному Сиянию, показывающему приближение весны и света, наперекор ледяной черноте полярной ночи.
– А это мелькание не вызовет у него судороги? – поинтересовалась она.
– У него не эпилепсия. – Терапевт улыбнулся и включил диктофон. – День пятьдесят второй. Сегодняшнее занятие – определение способности заполучить желаемый объект.
Не спуская с сына глаз, Люси отползла в сторонку.
Врач закрыл лампочки непрозрачным футляром.
Женщина помнила, как лихо Даниель САМ складывал коробочки и изумилась, видя, что СЕЙЧАС он замер в растерянности. Его кошачьи глазки впились в футляр, но он даже не пытался дотронуться до него.
Терапевт сделал пометку в блокноте, потом начал что-то печатать на своём ноутбуке.
У Люси разрывалось сердце; она видела, что ребёнок явно страдал.
– Прекратите его мучить! – прошипела она, еле сдерживая себя; тело мальчика передёргивалось, словно его током били.
Врач бросил взгляд на часы и велел ей:
– Протяните руку, но не к футляру и не к Даниелю, просто чтобы она попала в поле его зрения.
Люси так и сделала.
Малыш мгновенно схватил её руку и сшиб коробочку прочь.
Он снова замер, зачарованно глядя на огоньки, а женщина засмеялась от счастья.
– Какой умница! – произнесла она с нежной гордостью. – Как обезьянка – палкой!
– Вот именно, – мрачно отозвался врач. – Типичный признак. Он не попросил вас. Не обратился за помощью. Вы для него – объект.
Люси замерла, вглядываясь в ребёнка. Он не двигался, сам как неодушевлённый предмет.
Её мобильник в кармане завибрировал, напоминая, что её время закончилось. В дни занятий с терапевтом Мэри после работы всегда сразу проходила сюда, захватив по дороге Энн.
Конечно, громкоголосая девочка, подобно сирене машины, предупредила бы об их приближении, но Люси не могла себе позволить так рисковать.
Бросив последний взгляд на сына, она медленно вышла из игровой, чтобы тут же увидеть Лилит, поджидающую её в коридоре с презрительной ухмылочкой на губах.
Струящееся до пола ослепительно белоснежное платье должно было бы придавать ей облик ангела или невесты, но у Люси это вызвало ассоциацию только с похоронным саваном.
– Не обманывай саму себя, – вкрадчиво шепнула Королева Ада. – ты всегда будешь для него только объектом…
– А вам-то зачем аут? – окрысилась на неё Люси.
– Умерев, человек избавляется от физических недугов. – Лилит подмигнула. – Только умерев, он будет здоров. Не будь мамой-эгоисткой. Отпусти его на свободу.