– Я нашла его в первую ночь в своей сумке, которую всегда ношу с собой. Думаю, сестра Сирия предвидела то что произойдет, но не успела нам сказать, вот и позаботилась как смогла.
– Как она могла допустить такое, если предвидела? Почему нас не предупредила? – я почувствовала, что очень злюсь на Сирию – мы всю жизнь свято чтили законы и кодекс и куда это нас привело? Я не желаю больше подчиняться!
Резко встав, я покинула зал. Внутри у меня кипела злость, я не понимала как с ней справиться.
– Натали! – неслись мне окрики в спину.
Поднявшись в детскую, я взяла на руки свою дочь, завернула ее в одеяло и навсегда покинула сестер.
– Ну что ж, это ее выбор. Сирия написала не пытаться остановить желающего покинуть наш Орден, а принять ее выбор. Да осветит Светлоликий ее дорогу.
Приняв душ, я решила ознакомиться с загадочным подарком сестры. Держа в руках тетрадь, пробежала пальцами по мягкой, искусно выполненной обложке, развязала скрепляющий шнурок и зажмурилась. Я хотела угадать, чья это тетрадь и что в ней может быть описано.
– Может это дневник с предсказаниями Сирии? Или мамин? – шептала я с закрытыми глазами. Но отклика от тетради от моих предположений не было.
На ощупь, раскрыв тетрадь на одной из первых страниц, я вчиталась в текст.
«Я не понимаю, что происходит. Мое сознание играет со мной в странные шутки. Мои сны наполнены тьмой, безумной яростью и жаждой мести. При чем, отомстить я хочу каждому живому существу в этом мире. Как же с этим справиться? Я покинула новый дом своих сестер и теперь совершенно одна. Зачем же я обрекла на такое же одиночество и оторванность от семьи свою маленькую дочь….» – прочитала я написанные красивым подчерком строчки. Я обвела пальчиком выведенные с особой тщательностью заглавные буквы и завитушки их украшавшие, а перед моим внутренним взором предстала картина. Дешевый постоялый двор, на кровати сопит уставший ребенок, женщина пристроилась на покосившимся стуле и, под неровный свет догорающей свечи, водит пером по страницам. На лице ее такие боль и страдания от разрыва с семьей, домой и прошлым что пронимает меня до слез.
Резко одернув руку я решила перевернуть побольше страниц и более не трогать красивые завитки. Отмахнув большую половину тетради, первое что я заметила, это перемена почерка. Буквы уже не украшались, а сам текст стал угловатым и местами рваным. Будто писавший испытывал сильнейшую злобу и пытался выплеснуть ее в эти строки.
– Может это труд нескольких авторов? – подумала я вслух.
От дальнейшего созерцания сего опуса меня отвлек робкий стук в дверь. Если честно видеть мне никого не хотелось совершенно. Но я в этом ордене всего несколько часов, наверное наглеть не стоит. Нужно хотя бы осмотреться.