К концу рассказа по моему лицу слезы текли ручьем. Мне было немыслимо жаль девушку и ее больного отца.
– А где твой отец? – спросила я, не наблюдая его в доме.
– Он в скотнике лежит. Ему трудно ходить без помощи. Я разместила его там на сене.
В копилку моего стыда прибавилось ощутимо. Я хотела отблагодарить девушку хоть чем-то за заботу. Хоть и понимала, что если бы не настало просветление в моем собственно аду, то мне было бы плевать на беды и девушки и ее отца.
– Пойдем, посмотрим, может я смогу помочь ему хоть чем то.
Мы вышли из дома и направились к стоящему чуть поодаль сарайчику. На постели из душистого сена полулежал все еще крупный мужчина. Как же она бедная его таскает то на себе. Он раза в два ее крупнее.
– Отец, это Натали, она хочет тебе помочь.
– Обойдусь. Мне ее помощь без надобности – проворчал мужчина, отводя глаза в которых полыхал огонь беспомощного отчаяния.
Не обращая внимая на его протесты, я призвала свет, мужественно сцепив зубы от боли. Все чаще любое обращение к свету причиняло сильную, практически нестерпимую боль. Направив поток живительного света по рукам к ногам мужчины, я напитывала его, сколько смогла вытерпеть. Потом резко пришлось оборвать лечение и практически выползти на свежий воздух, борясь с подступившей тошнотой от боли.
– Мама? Что с тобой? – ко мне через весь двор бежала моя дочурка.
– Все хорошо. Я немного посижу, и все будет хорошо.
– Ты использовала свет – не спрашивала, а утверждала умная не по годам девочка – зачем ты опять призывала его? Ради кого ты терпела такие боли? Ради этих грязных и уродливых нищих?
– Далия, не надо. Не говори так о хороших людях – пыталась усмирить я дочь.
– Они недостойны целовать наши следы на земле, они никто.
Презрительно кинув на девушку взгляд, Далия развернулась и пошла в дом.
– Простите ее – пыталась я сгладить обидные слова дочери.
– Не надо. – Из сарая вышел на своих ногах отец Алинии. – Я не знаю что с тобой происходит но вам лучше покинуть эти места и пойти в храм пресветлых богов.
– Боюсь, мне не смогут помочь. Но мы не станем вас больше беспокоить и покинем вашу деревню немедленно.
Зайдя в дом, я застала дочь, валяющуюся прямо в сапогах на белоснежных простынях. Задавив поднимающийся в душе гнев на поведение Далии, я быстро собрала наши вещи и велела ей немедленно выходить на улицу. Пока я была в состоянии сопереживать и испытывать нормальные человеческие чувства, нужно было срочно добраться до светлого храма. Но моему желанию не суждено было осуществиться. Едва мы вышли за крайний дом, как нам преградил путь отряд всадников. Едва взглянув в глаза щегольски одетому первому всаднику, я почувствовала как тьма взвилась внутри меня…