– Нет, это можешь сделать только ты сам,– Медине явно не хотелось делиться сведениями, но заслужить доверие Семёна для него было более приоритетной задачей. – Помнишь клятву в конце кодекса бессмертных? Это и есть код активации. Клятву нужно обязательно произнести в присутствии Магистра. Хочешь попробовать? – ехидно поинтересовался он.
– Не дождёшься,– отрезал Семён. – Надо же, даже такую священную вещь, как кодекс бессмертного, испоганили магическими трюками.
– Сэм, передо мной не нужно притворяться и играть в героя,– попенял бессмертному Медина. – Я ведь знаю, как тебе хочется всё вернуть, иначе ты бы сам ко мне ни пришёл.
– Да, я хотел вернуться,– не стал отпираться Семён,– четыре жизни служения Ордену так просто не сбросишь со счетов, но больше не хочу, свобода для меня важнее.
– Это лишь громкие слова, не более,– в своей самонадеянности Медина напрочь проигнорировал отвращение, прозвучавшее в голосе Семёна. – Ты три года был свободен в своём выборе, ну и как ты использовал свою свободу? Хочешь скажу, что ты делал, Сэм? Ты сидел на попе ровно и дожидался, когда кто-то отдаст тебе приказ. Скажешь не так?
Пока подселенец произносил свою обличительную речь, на губах Семёна всё явственнее проступала глумливая усмешка, и Медина каким-то образом её уловил, а потому к концу речи слегка стушевался. Что-то тут было не совсем так, как вроде бы грамотно и однозначно расписал Ксантипа, и ответ бессмертного подтвердил зарождающиеся опасения Медины.
– Не знаю, сколько веков такие, как ты, пришельцы управляют человечеством, но людей вы так и сумели понять,– в голосе Семёна совсем не было агрессии, скорее, просто разочарование. – Мы приходим в этот мир, чтобы научиться принимать решения и нести за них ответственность. Не спорю, многим эта ноша не под силу, но только не бессмертным, у нас право решать было отнято. Угадай, что стало с шестью киллерами, которых ты послал к Рису,– ехидно предложил он.
Некоторое время Медина молчал, переваривая услышанное, а потом буквально взорвался.
– Не-е-ет, этого не может быть,– наверное, будь у него доступ к телу носителя, голова Семёна сейчас моталась бы из стороны в сторону как пакля на ветру. – Хочешь сказать, что ты убивал своих братьев, чтобы спасти жалкую жизнь мужика, который отобрал у тебя жену?
– Мне очень жаль, что пришлось пойти на эти убийства,– спокойно подтвердил Семён,– но Рис – член моей семьи. Кира и Тиночка его любят, а значит, для меня его жизнь тоже представляет ценность.
И снова Медина завис, не в силах принять тот очевидный факт, что этот странный бессмертный до сих пор является для него загадкой. Возможно, впервые ему пришло в голову, что все представления Магистров об этом мире запросто могут оказаться, мягко говоря, не слишком достоверными.