– Тебе же лучше,– Семён решил прекратить этот ненужный спор,– сможешь завести себе нового носителя.
Некоторое время Медина о чём-то напряжённо думал, Семёну даже показалось, что он слышит, как ворочаются шестерёнки в механических мозгах этой пятимерной машины. Ультиматум, который он так нахально выставил могущественному пришельцу, даже ему самому казался ребячеством, а уж Медина точно должен был воспринять его как оскорбление. Но отчего-то пришелец сходу не отверг ультиматум наглеца, и даже волны́ негодования эмпатический датчик Семёна не уловил. Это могло свидетельствовать только об одном – чего-то фальшивый Магистр не догоняет, и следовало немедленно прекратить переговоры, ввиду непредсказуемости их последствий.
– Ладно, я освобожу бессмертных,– ответ Медины застал Семёна врасплох, и тот заметался в поисках выхода. – За это я получаю право на ещё десять минут слияния сознаний, причём именно тогда, когда мне это понадобится. Если мне это понадобится,– последняя фраза прозвучала как-то тоскливо, словно пришелец пытался убедить в чём-то сам себя.
Отступать Семёну было некуда, хотя он буквально нутром чувствовал, что загнал себя в ловушку. Самым поганым в этом раскладе было то, что бессмертный не мог определить даже контуры этой ловушки, не говоря уж о том, чтобы из неё вывернуться. Впрочем, ещё не факт, что придётся заморачиваться с этой проблемой, её актуальность стояла сейчас где-то в нижнем конце списка прочих проблем, а на первом месте находился очень нетривиальный вопрос: как воспримут бессмертные своё освобождение. От ответа на этот вопрос зависело само существование остального списка. Если Медина прав в своих прогнозах, то разбираться с ним окажется просто некому.
Для ритуала освобождения бессмертных собрали в ритуальном зале, причём никого из остального братства внутрь не пустили. Это, разумеется, вызвало серьёзный переполох, особенно, в среде особо приближённых братьев, но к открытому бунту они были пока не готовы, а потому подчинились. Пока зал заполнялся приглашёнными, Магистр стоял на небольшом возвышении и отстранённо смотрел поверх их голов.
– Сэм, ты же понимаешь, что для большинства этих людей кодекс бессмертного давно уже превратился в смысл их существования,– голос Медины прозвучал спокойно, даже задумчиво, хотя этот вопрос его явно волновал не по-детски. – Что они станут делать, лишившись этого смысла?
– Найдут другие смыслы,– уверенно ответил Семён,– как нашёл я. Хватит бессмертным умирать за то, чтобы какие-то мерзавцы могли беспрепятственно набивать свою утробу. Пусть каждый из них сам решает, ради чего стоит жить.